Вальтер Моэрс - Румо и чудеса в темноте. Книга II

Крик и звуки, издаваемые при падении, разлетелись по всей пещере, и снова потолок затрещал, но в этот раз во многих местах одновременно. Вниз, на врахоков и на йети полетел дождь огромных сталактитов. Они потопили множество лодок, но и врахоки гибли десятками. Среди чудовищ возникла паника. Воя, свистя и трубя, бросились они во все стороны, толкаясь и спотыкаясь друг о друга.

– Пещера рушится! – крикнул кто-то и вывел вольпертингеров из транса. Они ещё несколько мгновений смотрели на спектакль, затем все повернулись и бросились бежать, быстрее и быстрее. Рала схватила Румо за руку и они побежали вместе.

Гигантские камни продолжали падать, а нефтяные волны, вызываемые их падением, сбивали с ног врахоков и топили лодки йети. Сталактиты падали теперь и на сушу и вдребезги разбивались между бегущими вольпертингерами, осыпая их дождём мелких обломков.

Крики врахоков смолкли. Всего несколько чудовищ продолжали стоять на ногах, размахивая вокруг себя щупальцами. Рёв, громче, чем все предыдущие, пронёсся по пещере, и сверху обрушилось чёрное облако песка, глины и камней, накрывшее стоящих врахоков и похоронившее их под собой. Какое-то время эхо гудело в пещере, затем всё стихло.

Вольпертингеры всё ещё бежали, но только теперь некоторые из них решились остановиться. Все посмотрели вверх. Потолок пещеры оставался невредимым – он лишь послал вниз армию камней, достаточную для уничтожения врахоков, а вместе с ними и Шторра-жнеца с его отважными мёртвыми йети.

Недалеко от Ралы и Румо стоял Йодлер-с-гор, бургомистр. Он отряхнул пыль с шерсти, осмотрелся вокруг и сказал:

– Так, теперь мы все идём домой.

Бой закончился, но настоящее, крупное сражение ещё впереди. Подкожный эскадрон смерти Тихона Цифоса вышел из праха Фрифтара – мучительно умершего бывшего советника короля и руководителя Театра красивых смертей.

После того, как он, наконец, умер, его сердце остановилось, его мясо, органы и кости были, клетка за клеткой съедены, подкожный эскадрон смерти покинул меленькую кучку останков побеждённого – горсть костяной пыли. Он парил над пустым зрительным залом театра, над пустым коридором тюрьмы, в поисках жизни для дальнейшего разрушения взлетел вверх к медным парням, но нашёл только тела, в которых уже другие проделали их работу. Невидимая, микроскопическая армия добралась до стен театра и полетела дальше.

Наконец-то! Там внизу во все стороны простирался Гел – город полный жизни. Подкожный эскадрон смерти спикировал вниз, на Гел, исполняя проклятие Тихона Цифоса: Пусть Гел со всеми его жителями будет сожран изнутри, как я сейчас .

Впервые после того, как Румо спустился в подземный мир, на площадь Чёрного купола шагнул вольпертингер, а за ним и другие, поднимавшиеся из чёрной шахты. Уже спустились сумерки, а в тёмно-синем небе висело несколько облаков. Вольпертингеры жадно вдыхали свежий воздух и наслаждались последними согревающими лучами заходящего солнца. Некоторые из них отряхивались, будто пытались сбросить запах и воспоминания о подземном мире.

Вскоре площадь вокруг чёрной дыры и близлежащие улицы заполнились вольпертингерами. Никто не уходил, все ждали заключительного слова, которое поставит точку во всём произошедшем и отделит прошлое от будущего.

Все смотрели на бургомистра, который уже давно искал подходящие слова, нашёл их и ждал нужного момента. Он расправил плечи, все замолчали и Йодлер-с-гор произнёс историческую фразу:

– Чёрт, нам нужна огромная крыша, чтобы закрыть эту уродливую дыру.

Никто не говорил, никто не двигался, никто не соглашался и не аплодировал – это были не совсем те слова, которые все ждали, которые соответствовали перенесённой боли и потерям и могли быть внесены в анналы города. Но вольпертингеры знали, что это были правильные слова. Так что они стали расходиться, а мастеровые города уже прикидывали из каких материалов можно сделать крышу.

– Я что-то не то сказал? – спросил бургомистр.

– Нет, – сказал кто-то, стоящий возле него. – Вы попали прямо в точку, забили гвоздь прямо в голову.

Это был Волцотан Смайк, стоящий рядом с доктором Оцтафаном Колибрилом.

Бургомистр задумался – про гвоздь и голову это может быть намёк на вмятину на его голове? Но затем он отбросил эти мысли. Он же на службе. В Вольпертинге чужие – это новая и сверхактуальная политическая ситуация. До сих пор ни один чужак не допускался в Вольпертинг. Но он не мог их просто так вытолкать за ворота, в конце концов, они помогли с освобождением. Они вернули жизнь Рале. Сейчас от него требовалось гостеприимство. Ух, вторая ситуация за последние несколько минут, требующая искусно сформулированной речи.