Роджер Желязны: Имя мне — Легион

Тем временем Лейла убедила его передать ей управление. Он согласился: его партия была уже сыграна. Но Лейла задумала новую забаву: она повела Палача в соседний город. Было поздно, и сенсорное оборудование работало превосходно. Это было вызовом — пройти через весь город и остаться незамеченным. Затем в игру включился каждый, советуя, как и что делать дальше, и предложения становились все фантастичнее. Затем управление взял на себя Мэнни, и он не сказал нам, что будет делать — и не позволил следить за ним. Сказал, что это будет еще забавнее — сделать сюрприз для следующего оператора. Он был куда более умелым, чем мы, остальные, все вместе взятые, я полагаю, и он работал так чертовски долго, что мы уже начали было нервничать. В определенной степени это напряжение частично заставило протрезвиться, и я полагаю, что все мы задумались, насколько плоскую шутку мы затеяли. Дело не в том, что эта шутка могла подпортить нам карьеры — хотя это тоже могло стать ее следствием, но она могла разрушить весь проект, если нас застукают за игрой — особенно в такие игры и с такой дорогой игрушкой. По крайней мере, я думал именно так, и я также считал, что Мэнни, несомненно, руководствовался гуманным желанием повеселить друзей.

— Я буквально вспотел. Единственное, чего я хотел — отправить Палача назад, туда, где он должен был находиться, выключить его — мы могли все еще сделать это до тех пор, пока сработает охранная сигнализация — выключить станцию и постараться забыть о том, чем мы занимались на этой вечеринке. Я начал уговаривать Мэнни закончить со своими штучками и передать управление мне. Наконец он согласился.

Сенатор прикончил выпивку и поставил стакан.

— Вас это слегка освежило?

— Конечно.

Я пошел и принес ему еще немножко, добавив и себе. Усевшись в кресло, я ждал продолжения.

— Итак, я сменил его, — продолжал сенатор, — я сменил его, и где, по-вашему, этот идиот оставил меня? Я был внутри здания; мало того, быстрый взгляд по сторонам позволил определить, что это банк. У Палача была масса инструментов, и Мэнни, очевидно, сумел провести его через двери, не подняв тревоги. Я стоял прямо перед Центральным хранилищем. Очевидно, Мэнни решил проверить, какой выбор я сделаю. Я подавил желание повернуться и быстро проделать себе выход в ближайшей стене, а потом пуститься наутек. Я направился назад, к дверям и выглянул наружу.

Я ничего не заметил. И только тогда я позволил себе начать выбираться оттуда. Но стоило мне высунуться, как ударил свет. Это был карманный фонарик. Вне поля зрения находился сторож. В другой руке его было оружие. Я перепугался. Я ударил его… рефлекторно. Если я кому-нибудь наношу удар, я бью его крепко, изо всех сил. Только тогда я ударил его со всей мощью Палача. Он, должно быть, умер на месте. Я бросился бежать и не останавливался до тех пор, пока не вернулся в маленький уголок парка около Центра. Затем я остановился, и остальные освободили меня от управления.

— Они следили за всем этим? — спросил я.

— Да, кто-то включил видеоэкран вскоре после того, как я принял управление. Я думаю, это был Дэйв.

— Они не пытались остановить вас в то время, когда вы убегали?

— Нет. Ну, я не отдавал себе отчета тогда в том, что я делал. А впоследствии они объяснили, что были слишком потрясены, чтобы предпринять что-то и только смотрели на экран, пока я не передал управление.

— Понимаю.

— Затем управление принял Дэйв, провел его обратно прежним путем, завел в лабораторию, почистил и отключил. Мы заперли станцию управления. Мы как-то неожиданно все протрезвились.

Он вздохнул, откинулся назад и долго молчал.

— Вы единственный человек, которому я все это рассказал, — добавил он затем.

Я приложился к стакану.

— Потом мы ушли в комнату Лейлы, — продолжал Брокден. — Остальное достаточно легко угадать. Мы ничего не могли сделать для того, чтобы вернуть жизнь тому парню, решили мы, но если мы расскажем, что произошло, это может нанести урон дорогостоящей важной программе. Это не выглядело так, что мы сочли себя преступниками, нуждавшимися в самооправдании. Это была единственная в жизни шутка, которая закончилась столь трагически. А как бы поступили вы?

— Не знаю. Может быть, так же.

— Я бы тоже напугался.

Он кивнул.

— Точно. Вот и вся история.

— Не совсем вся, ведь так?

— Что вы имеете в виду?

— А как насчет Палача? Вы сказали, что уже можно было нащупать сознание. Вы осознавали его, а он осознавал вас. У него должна была проявиться какая-то реакция на все это. На что она походила?