Андрей Буревой - Одержимый - Страж империи

"Да, что-то в этом есть, — призадумался я над приведёнными бесом доводами. И покачал головой: — Но неужели родители Энжель не сознавали грозящей их ребёнку опасности?.."

"Может, у них другого выбора не было? — предположил бес и опять забравшись мне на плечо, прошептал на ухо, стреляя глазками в сторону Энжель: — Слушай, а ты уже придумал для себя оправдание гнусного предательства интересов империи? А то я могу помочь тебе что-нибудь выдумать!"

"Ты чего мелешь бес? — нахмурившись, сердито осведомился я. — Какое ещё предательство?"

"Только не говори мне, что ты ещё не решился спасти эту очаровашку Энжель! — заговорщически подмигнул мне бес. — Ты ведь видел, во что превращаются люди проведшие всего-то пару-тройку лет на этих ваших славных соляных озёрах? — И восхищёно зацокал языком. — Не иначе кто-то из наших подсказал вашему правителю идею устроить там каторгу! Изумительное получилось местечко! До того пробирающее, что побывавшие там однажды преступники, при поимке за новые делишки бьются со стражей с яростью зверей, лишь бы не угодить на озёра снова!"

Невольно бросив взгляд на прелестную златовласку, я содрогнулся, живо представив, что с ней сотворит каторга. Из памяти сам собой вылез образ Ханны Ольвейн, жутко обаятельной и привлекательной кельмской преступницы, которую угораздило как-то порезать самого главу второй управы, эйра Гатора. Правда по достоинству оценить её внешность я тогда не мог — слишком мал был, когда она загремела на каторгу, но знакомые с ней горожане утверждали, что девица была весьма хороша. Я же хорошо запомнил уже другую Ханну Ольвейн — ту что привезли с соляных озёр через пять лет. Никто не дал бы той, согнутой непосильным трудом, иссушенной знойным солнцем, старухе, с безумным взглядом пронзительно-голубых глаз, с кожей покрытой незаживающими язвами и многочисленными шрамами, её двадцать пяти лет… Кельмские бандюги тогда декады на две притихли… Очень уж им не хотелось повторить судьбу Ханны.

Бросив злой взгляд на паршивца хвостатого, я выругался про себя. Вот же поганый бес! Знает о чём завести разговор, чтоб напрочь испортить настроение. Специально ведь подначивает, чтоб мой выбор оказался мучительно сложным, даже если окажется что Энжель действительно служит Аквитании. Если можно как-то оправдать ненадлежащее исполнение своих обязанностей в отношении запутавшейся в проблемах девушки, то совсем другое дело устроить побег настоящей преступнице… Это действительно предательство… Но ничем не лучше и тяжкий груз знания на душе, что твоим попустительством златовласка сейчас медленно умирает на соляных озёрах… Ведь вряд ли когда-нибудь удастся забыть, что я мог спасти её от этой участи…

Мотнув головой, отгоняя представшее передо мной жуткое видение Ханны Сольвейн, почему-то смотрящей на меня с безмолвным укором глазами Энжель, я с досады прикусил губу. Тьма… Хоть бы и правда аквитанцы какие-нибудь напали и освободили эту юную леди! Хотя что толку — всех их выловят. С этим украшением из стихии Воздуха на шее, Энжель ни при каких обстоятельствах далеко не убежать. Можно, конечно, попытаться помочь ей избавиться от него, но тогда соляные озёра ждут меня… Скрыть обстоятельства дела от магов-менталистов я при всём желании не смогу. Проведёт Охранка дознание и мне хана. Человеческая память штука надёжная…

"Слушай бес, — мелькнула у меня в голове одна занимательная идейка, — помнишь, ты про зрительные образы толковал? И ещё помог мне сохранить в памяти образ Кейтлин?"

"Я ничего не забываю! — важно ответствовал бес и с ехидцей поинтересовался: — А тебе зачем? Хочешь сохранить в памяти облик лапочки Энжель, до того как она угодила на каторгу?"

"Нет, — поморщившись, помотал я головой, — хочу узнать, можешь ли ты не только сохранять образы, но и развеивать их".

"Это тоже могу, — надулся от гордости рогатый. — Могу так тебе память подчистить, что она станет как чистый лист!"

"Не надо!" — сразу же отказался я, малость испугавшись перспективы полностью утратить память.

"А от каких воспоминаний ты хотел избавиться? — полюбопытствовал бес и предвкушающе потёр лапки: — Что там в твоей памяти такого интересненького, что ты опасаешься даже хранить это знание?

"Никаких ужасных тайн у меня нет, — уверил я беса. — Пока вообще не нужно ничего стирать из моих воспоминаний. Главное что всё-таки существует такая возможность…"

"Ага, так ты всё-таки уже решился заняться спасением ангелочка! — догадался довольно осклабившийся бес. — И думаешь, как будешь заметать следы?!"