Ричард Кнаак - Легенда о Хуме

Минотавр наклонил голову вперед:

— Вижу повозки.

Рыцарь быстро поднял голову. Им навстречу ехали люди, более трех дюжин. «Оставшиеся в живых жители какой-нибудь деревни», — подумал Хума. Беженцы сидели в двух разбитых повозках, их везли совершенно измученные лошади. Управлявшие лошадьми мужчины выглядели не лучше животных. В повозках были женщины и дети. Беженцы, когда они подъехали ближе, во все глаза стали пялиться на минотавра. Что можно было сейчас прочесть в глазах людей — это Кэза совершенно не беспокоило.

— Нам надо быть осторожными, Кэз.

— Разве они чем-нибудь нам угрожают? Не беспокойтесь. В таком случае я с ними мигом расправлюсь.

Кэз начал доставать секиру, но Хума тотчас схватил его за руку.

— Нет! — прошептал он. — Не убивай их.

Рыцарь, действующий в бою решительно, сейчас был полон сомнений. Минотавр сомнений не знал. Кэз просто видел сейчас угрозу. Людей было более чем достаточно, чтобы одолеть его, значит, он должен напасть первым. Победить или умереть. Иного не дано. Хума задумался. Он не хотел поссориться с Кэзом, но он также не мог позволить минотавру напасть на беженцев.

Хотя Кэз опустил руку, выглядел он воинственно. Беженцы видели только монстра, и тот угрожал им. Они вспомнили свои разрушенные дома, убитых друзей и родственников. Чувство злобы нарастало и нарастало.

И сейчас минотавр, олицетворявший все зло, все их страдания, стоял на их пути.

Шумная толпа мужчин и женщин, шаркая ногами, рванулась вперед. Толпа бедных, испуганных людей, охваченная паническим страхом. Они знали лишь одно — успеть, прежде чем погибнуть, вступить в бои. Умереть, сражаясь.

Хума ужаснулся, увидев бегущих к ним людей, похожих на живых мертвецов. Вместо настоящего оружия они сжимали в руках вилы, ножи, веревки, всякую домашнюю утварь. Кэз стоял словно вросший в землю. Он бросил на Хуму быстрый взгляд:

— Если они сделают еще несколько шагов, я буду драться независимо от того, что вы мне скажете. Я не буду стоять и ждать, пока меня растерзают.

Минотавр рассвирепел, глаза его налились кровью. Еще миг, и он начнет бой. Хума рванулся вперед, навстречу толпе, с поднятым мечом:

— Стойте! Он не причинит вам зла! Он сделал это от отчаяния; результат оказался таким, какого Хума опасался. Толпа остановилась, но только для того, чтобы подумать, что делать с вставшем на их пути рыцарем.

— Уйди с дороги! — крикнул ему седой старик.

Один его глаз был закрыт повязкой, а красное пятно на ней говорило о недавнем ранении. Кожа на его лице растрескалась, жидкие волосы прилипли к голове.

— Мы убьем его! Он должен заплатить за все!

— Он ничего плохого вам не сделал! Женщина чуть постарше Хумы, очевидно некогда очень красивая, плюнула ему в лицо:

— Он — один из них! Пусть не он убивал моих детей! Но если он не делал этого здесь, то сделал это где-то в другом месте!

Бесполезно было пытаться что-то объяснить. Люди не стали бы слушать Хуму, но, даже если бы и выслушали, это ничего бы не изменило в их намерениях. Кэз для них был сейчас олицетворением всех их несчастий.

В отчаянии Хума размахивал мечом. По толпе пронесся ропот, люди отступили назад. Но вскоре они решили: этот рыцарь Соламнии изменил своему народу — и снова ринулись вперед. Теперь они хотели убить Хуму. Он услышал, как минотавр позади него вынимает секиру.

— Не бойтесь, Хума. Мы перебьем их в два счета.

В этих словах была угроза. И была истина.

Но даже вид разъяренного минотавра, сжимающего огромную боевую секиру, не остановил людей. Тонкие, костлявые руки в рваных лохмотьях взметнулись вверх. Некоторые из людей были совсем безоружными. Хума отступил назад.

Мог ли он на самом деле убить этих людей? И защитить того, кого несколько дней тому назад он сам считал врагом? Ни один рыцарь не сделал бы этого. И Хума это знал. Однако не мог же он оставить Кэза на растерзание толпы.

— Кэз, беги!

— Тогда они убьют вас, Хума. За то, что вы защитили меня. Я остаюсь, и мы принимаем бой.

Что было делать Хуме? Или он уходит в сторону и предает минотавра, или остается с минотавром и предает тех, кого его меч обязан защищать.

Меч в руке Хумы дрожал.

Вдруг пронесся сильный порыв ветра. Толпа замерла, все взглянули вверх. Хума слышал: Кэз позади него размахивает секирой и выкрикивает проклятия.

— Дракон!

Пыль запорошила рыцарю глаза. Он слышал хлопанье крыльев, — по-видимому, дракон собирался опуститься на землю. Хума подумал: драконы, черные или, может быть, красные, прилетели уничтожить людей. Меч его был непригодным для боя с драконами.