Елена Малиновская - Частная магическая практика. Сны и явь

— А ты, Киота Дайчер? — обратилась ко мне настоятельница, и я уловила в ее голосе нотку какого-то мрачного удовлетворения. — Ты согласна до окончания твоей земной жизни быть верной подругой Вашарию Дахкашу, носить имя его рода, воспитывать его детей? И умереть за своего мужа, если того потребуют обстоятельства?

Мне не нравилось все происходящее. Пару раз я уже присутствовала на подобных церемониях — когда женились мои бывшие однокурсники. Но, право слово, таких бескомпромиссных формулировок я еще ни разу не слышала. Нет, с одной стороны, настоятельница говорит почти то же, что и положено при ритуалах. Мол, дорогие молодожены, быть вам отныне навсегда вместе, пока смерть не разлучит вас. Но все же она расставляла какие-то странные акценты, почти до неузнаваемости изменив привычные вопросы. Наверняка и Вашарий это заметил — вон как сжал мое запястье, словно предупреждая о какой-то опасности. Но продолжает молчать. Странно. Если бы мне действительно что-то грозило, то он наверняка бы уже вмешался.

— Да, — наконец решилась я. — Я сделала свой выбор. Моя жизнь отныне ничто без Вашария.

— Да будет так, — прозвучало вкрадчиво. И через миг пламя, охватившее алтарь, торжествующе взревело, поднялось над нами волной, угрожая в любой момент рухнуть и раздавить нас.

Я скосила глаза на Вашария, силясь прочитать хоть тень эмоций на его лице. Он стоял такой бесстрастный, будто не глядел сейчас в сердце пламени и не чувствовал, как опасно близко подобрался к нам огонь. Невольно его спокойствие передалось и мне, и я немного расслабилась. Полно, Киота. Вряд ли настоятельница собирается вас сжечь живьем. Наверняка это какое-то испытание.

Стоило мне так подумать — как жаркое кострище сгинуло, будто его никогда и не было. Лишь в самом центре алтаря продолжал трепыхаться крохотный огонек, рискуя в любой момент захлебнуться от сквозняка древнего храма.

Я перевела взгляд на настоятельницу. Она стояла на том же месте, раскрасневшаяся, тяжело дышащая. На лице выступила обильная испарина, а в глазах почему-то застыл животный ужас, будто она только что очнулась от затянувшегося сна и обнаружила себя в совершенно незнакомом месте. Впрочем, ее непонятная растерянность длилась всего мгновение. Через секунду она гордо вскинула голову и посмотрела на нас с прежней суровой усмешкой.

— Подтвердите свою клятву, — сухо потребовала настоятельница. — Если вы готовы отдать жизнь друг за друга, то окуните руки в огонь.

Я скептически кашлянула. Ага, как же, разбежалась! Нет, я без проблем исполню ее указание, но прежде воспользуюсь услугами магического щита. Хотя сдается мне — это в условие задачи не входит. Но все равно как-то не желаю я страдать от ожогов из-за какой-то сумасшедшей, по собственному почину вздумавшей изменить обычный ритуал.

Однако, к моему величайшему удивлению, Вашарий сразу же послушался настоятельницу. Не сделав ни малейшей попытки возразить или поспорить, он безропотно положил руку в огонь. Я испуганно икнула, ожидая, что немедленно запахнет паленым и мой ненаглядный закричит от боли во все горло. Ничего из перечисленного не произошло. Правда, язычок пламени немного поднялся, словно получив долгожданную подпитку.

— Твоя очередь. — Настоятельница посмотрела на меня с ласковым оскалом кровожадного чудовища. — Или струсишь, Киота Дайчер?

Я продолжала сомневаться. Еще раз посмотрела на спокойного Вашария, который продолжал удерживать ладонь над пламенем. Тот ответил мне ободряющей улыбкой. И я решилась. Ткнула дрожащие пальцы в огонь и на всякий случай зажмурилась, не желая видеть, как моя кожа пойдет волдырями.

Было тепло и почему-то немного щекотно. Словно я окунула руку в бурлящую воду. Немного осмелев, я открыла один глаз. Уставилась на свою ладонь, которую со всех сторон охватывали язычки жаркого пламени, и изумленно покачала головой. Ничего не понимаю! Это иллюзорная магия? Почему тогда я не ощущаю изменений в энергетическом поле? Но если нет — то как у настоятельницы получился подобный фокус?

— Вашарий Дахкаш, — оборвал рой моих встревоженных вопросов торжественный голос настоятельницы храма, — можете поцеловать свою законную супругу. Отныне вы и Киота Дахкаш являетесь одной семьей перед всем миром.

Вашарий ласково привлек меня к себе, настойчиво приподнял мне подбородок.

— Наконец-то! — выдохнул он. И через мгновение его горячие губы накрыли мои.

Уже сидя в повозке, которая увозила меня домой, я обратила внимание на то, что рука, побывавшая в огне, продолжает чесаться. Подняла ее, прищурилась, пытаясь понять, что не так, и ахнула, поскольку по запястью пролегла широкая вязь кроваво-красных непонятных символов, явно складывающихся в какую-то фразу. Что это?