Надежда Ожигина - Путь между

— Насколько я понимаю, — невозмутимо продолжил шут, — Йоркхельд I тоже решил выяснить кое-какие интересовавшие его вопросы. Оставил тебе Большую Государственную Печать и Перстень Власти, закинул котомку за плечо и… Где он теперь? Ворон кормит? А может, рыб? Тебе туда же захотелось?! — Последние слова Санди проорал в ухо королю, но Денхольм его не слушал…

— Трудно судить о жизни, сидя на троне, — прошептал он наконец. — Но еще труднее усидеть во дворце, если позвала дорога. Я… не видел этот мир… Дворцовый парк да храмы Итанора — вот мое королевство!

— Дорога его позвала! — возмутился шут. — А что ты знаешь о дороге, куманек! Что мы с тобой о ней знаем?! Твой покойный братец, между прочим, языки учил разные. И с посольствами часто ездил! Из самой Саадии вернуться исхитрился! И по Внутреннему морю Валирет плавал! А что ты умеешь? Мечом махать?

— Не только! — обиделся Денхольм. — Я прекрасно ориентируюсь на местности. И паруса умею ставить! Теоретически…

— О том и толкую, путешественник! Ты ведь даже на охоту всего пару раз выбирался! Трудно представить большего домоседа, чем ты, куманек! А все туда же! Дорога его позвала!

— Не шуми. Вредно тебе, — попытался успокоить шута король. — Разумеется, я никуда не поеду. Но помечтать-то я могу?

Он остановился возле окна, помедлив немного, распахнул его. Свежий ветер ворвался в комнатушку Санди, смел со стола свитки со старыми стихами, потрепанные ноты, кинул в лицо короля клочья речных туманов, взъерошил волосы. И полетел дальше, прочь из дворца и Священного Города, в сады Вэльстана и поля Вилемонда, скользнул своим крылом по снежным склонам гор Рорэдола и рванул через Эственд туда, где в кольце Охранных Гор истекала гноем минувших столетий Зона Пустоты, Вендейр.

Денхольм стоял у окна и смотрел вдаль, словно хотел полететь вместе с ветром, подняться выше самых высоких гор и увидеть все, что должно. Прямо сейчас. Немедленно.

— Так долго ты не пролетишь, — ехидно заметил наблюдавший за ним шут. — Даже Заклинание Воздуха такого не выдержит! И никакой Мир не справится с Магией подобной силы! Ну что ты там высматриваешь, куманек!

— Смотри сам, — тихо посоветовал король. — Вот солнце садится за деревья, и они превращаются в море зеленого огня… А где-то там, за парком, звенят натянутые до предела, покрытые где росами, где пылью струны Дороги…

— Да ты, братец, поэт почище Короля-Менестреля! В настоящей дороге очень мало романтики, я полагаю. Это прежде всего тяжелая потная работа для ног. И настоящая пытка для желудка. Да и ты как-никак все-таки Божьей Милостью Король, а не бродяга, который, глядя на закат, понял, что засиделся под одной крышей. А главное, тебе пока некому передать Перстень Власти!

— Ты прав, как всегда. Но я уже сказал: я просто мечтаю.

— Опасно ты мечтаешь, куманек! Я бы сказал, жизненно мечтаешь. Давай-ка лучше спать. Завтра тяжелый день: конная прогулка по Итанору. Надеюсь, ты не забыл, что нам предстоит паломничество в честь Светлых Богов, победителей Ронимо?

— Душно мне во дворце, — пробормотал король, но, взглянув на возмущенного Санди, покорно согласился: — Спать так спать. Я переночую у тебя?

— Какая честь! — беззлобно проворчал шут, уступая половину постели. — Интересно, а ответь я отказом?

— А ты попробуй, — усмехнулся король, отвоевывая подушку и солидный кусок одеяла. — И бесценный опыт общения со свирепеющим монархом тебе обеспечен!

Он потянулся, закрыл глаза и… провалился в Небытие.

…Он шел, утопая в тумане, по странному коридору, полному приоткрытых дверей. В гнетущей тишине гулко и тревожно отдавались шаги. Где-то капала вездесущая вода, пробивая гранит холодного пола. Ноги подчинялись с трудом, голова раскалывалась на тысячи осколков, в ушах медленно плыли тяжелые волны набата. Король шел и открывал двери. Было муторно от того, что он умер, умер так давно, что тщетно силился вспомнить, когда это было. Он знал лишь, что бесконечно долго идет по Коридору, в Котором Нет Жизни. Небытие, тягучее и вязкое, липло к сапогам, путало шаг. Двери открывались с протяжным скрипом несмазанных петель, в заржавевших замках торчали сломанные ключи. Никого. Пустота и паутина Несущего… Он устал, как же он устал! Трудно идти без цели, без дороги. Без надежды куда-то дойти. За очередной дверью открылась небольшая комнатка, такая же, как миллионы других до нее. Но в отличие от многих она пустовала. По крайней мере на короля не уставилась пара горящих жаждой жизни глаз, в которых не отражалось ничего, кроме Смерти. Комната манила, она ждала хозяина. И он шагнул за порог.