Стас Бородин: Черные руки

В центре высилась исполинская белоснежная башня. Ее окружали два кольца циклопических стен украшенных причудливыми башенками и надстройками.

Когда мы подъехали ближе, я увидел многочисленные шрамы и заплаты на крепостной стене. Местами она была покрыта копотью, а кое— где, даже оплавлена!

Какие чудовища могли сотворить такое? Даже представить себе было страшно!

Огромные ворота были гостеприимно распахнуты настежь, а стражников нигде не было видно. Мы не спеша проехали под массивной аркой, на которой висел бронзовый колокол, покрытый зеленой патиной.

Аш приподнялся в седле и ударил по колоколу копьем.

Навстречу нам тут же вышел человек в балахоне, похожем на облачение Никоса.

Человек был невысокого роста, его лысина блестела как зеркало, зато под носом задорно топорщились роскошные усы.

— Дорогой Никос! — воскликнул усач. — Сколько лет прошло с твоего последнего визита? Я уж подумал, что ты совсем о нас позабыл!

— Пять лет! — подсказал Маш. — Мы тогда сопровождали мастера Данте…

— Пять лет… — вздохнул усач. — Мы уже слышали о Данте. Какая трагедия! Это был такой способный мальчик!

— Он давно уже не мальчик, — улыбнулся Никос. — Впрочем, как и я, дорогой Бланад!

— Конечно! В наружном мире время словно бежит по-другому, — Бланад всплеснул руками. — Я совсем об этом позабыл!

Моих друзей скаутов без особых церемоний отправили в казармы разведчиков, а Никос, похлопав меня по плечу, усмехнулся.

— Тебе придется нелегко, — сказал он. — Мы все через это прошли. И я, и даже мастер Данте! Помни, зачем ты здесь, помни, какие надежды все на тебя возлагают.

Мастер Никос махнул мне на прощанье и ушел в компании усатого привратника, я же остался совсем один посреди пустынного двора. Мое одиночество, однако, продлилось совсем не долго!

— Я Хайл, мастер колдунов, — тяжеленная ручища опустилась мне на плечо. От неожиданности у меня даже колени подогнулись. — Это я буду тебя учить.

Мастер колдунов оказался личностью внушительной! В толщину он был как три меня! Балахон, который тут все носили, потрескивал при каждом его движении. Огромная ладонь, что лежала у меня на плече, пахла дымом и имела неприятный синеватый оттенок.

Церемониться со мной толстяк не стал, я даже не успел представиться, как он поволок меня к центру площади. Я шел, не сопротивляясь, как скотина на убой.

— Оставь надежду, всяк сюда входящий, — сказал мастер Хайл, и, больно сжав мое плечо, кивнул на черный прямоугольник двери в дальнем конце площади.

— Ибо сие место, место слез и отчаянья.

Он грубо толкнул меня вперед. Я направился к двери, не решаясь даже оглянуться. Страшный толстяк, однако, не двинулся с места, а лишь проводил меня тяжелым взглядом.

Заглянув через дверной проем, я увидел ступени, уходящие вниз. Ступени были покрыты грубыми рисунками, высеченными в камне. Рисунки почти стерлись, и разобрать, что на них изображено, было практически невозможно.

Лестница уводила меня все ниже и ниже. Казалось, что ей нет конца! Пожелтевшие от времени сферы были тусклыми и ничего не освещали, кроме самих себя.

Нащупывая ступени ногами, руками я старался опираться на стены. Сначала это был гладкий черный камень, который приятно холодил ладони. Как и в крепости, что мы нашли в пустыне, на нем не было никаких стыков и следов кладки. Коридор был словно прорезан сквозь сплошной каменный массив! Представляю, каких трудов это стоило древним мастерам!

Чем ниже я спускался, тем грубее становились стены. Они стали шершавыми и колючими. Ступени у меня под ногами тоже стали неровными и разными по высоте.

Эту часть тоннеля не обновляли многие века. Вместо газовых сфер из потолка торчали мерцающие кристаллы, которые освещали мой путь призрачным голубоватым сиянием.

Пришлось идти медленнее, тщательно выбирая место, куда поставить ногу, чтобы не споткнуться.

Дышать тоже стало труднее. Воздух стал каким-то затхлым и прогоркшим. Сердце бешено колотилось в груди, словно я не спускался вниз, а карабкался на крутую гору!

Самым страшным, однако, была тишина. Она была почти осязаемой, я слышал лишь звуки своих шагов и своего прерывистого дыхания.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я ступил на последнюю ступеньку этой бесконечной лестницы. Мне казалось, что этот путь занял целую вечность!

Ноги у меня дрожали от напряжения, болели спина и плечи, а костяшки на кулаках были содраны в кровь.

Со стоном я разогнул занемевшую спину, и огляделся по сторонам. Комната, в которую я попал, была узкой, похожей на келью. Вход был освещен мерцающим светом кристалла, а все остальное помещение тонуло во мраке.