Алексей Фирсов - Стать Драконом(СИ)

Через мгновение его голова в стальном шлеме гулко ударилась о ступени где-то внизу, и заорали его товарищи идущие следом:

-Там кто-то есть!

-Он зарезал Мэтью!

-Сержант - нужно копье!

-Вперед псы, чего струсили!- заорал внизу хриплый бас, видимо сержант.

Я лихорадочно нащупал камень, открывающий вход в подвал и спустя мгновения уже отделен от солдат стеной тайного хода. Глухо и неразборчиво бубнили голоса. Еле слышный топот - они бежали наверх - решили, что я убежал именно туда - иного же пути нет.

С мечом в руке я прокрался назад к потайному лазу и опять на четвереньках поспешил назад в винный погреб. Трофейный меч мне мешал ползти, задевая за стены тесного лаза, но с ним я чувствовал себя увереннее.

До кухни я добрался никого, не встретив, до нее огонь еще не дошел. Но в дверях и в коридоре уже бушевало пламя и было полно дыма - единственный выход в сад был перекрыт - я оказался в мышеловке. . . Оставаться здесь и ждать когда потолок загорится и рухнет на голову? Через узкие окна-бойницы не пролезть. . Вернуться тайным ходом в донжон? А если солдаты нашли вход в подвал?

От пронзительного мяуканья я чуть не подпрыгнул на месте. Кошка мамаши Сюзон терлась о мою ногу. Бедняжка Поли была испугана до смерти. Я взял ее на руки- она мгновенно засунула голову через порванный камзол мне под мышку и затихла- бедняжка решила что нашла убежище от окружающего ужаса. . .

Я обернулся - на кухне можно было дышать, потому что дым из коридора вытягивался в трубу большого очага.

Быстро подхватил парадный передник поварихи, намочил его в чану и обмотал мокрой тряпкой голову. Поливал камзол из того же чана водой, пока не промок, потом натянул на руки толстые рукавицы, которыми повариха брала горячие сковороды и кастрюли.

Напялил на голову мелкую кастрюлю, засунул меч за пояс и двинулся в огонь.

Кошка за пазухой взвыла и вцепилась когтями в грудь. . .

Гул огня, невыносимый жар охватил меня со всех сторон. . Зажмурив глаза и не дыша, я промчался по коридору. Коридор превратился в трубу, по которой пламя рвалось в сад. По саду я бежал, сбрасывая с себя тлеющий камзол, мгновенно накалившуюся кастрюлю и вытряхивая из-за пазухи осатаневшую кошку.

Но кошка выбираться из убежища не пожелала, а продолжала драть меня когтями. Я не мог этого выдержать о заорал как грешник, терзаемый бесами в аду. . . Гул пожара заглушил мои вопли.

Я смог остановиться только в глубине сада, где, наконец, нащупал загривок кошки и выдернул буквально из своего тела. В этот момент я готов был убить это пушистой исчадье ада! Но просто швырнул в сторону ближайшей яблони. Кошка мгновенно вскарабкалась по стволу и исчезла в листве.

Три ближайшие к дому яблони горели, но надеюсь на остальные пламя не перейдет.

Я повернулся лицом к скале, сбросил туфли и нащупал первый знакомый выступ.

Я поднимался по скале знакомым путем-там футами двадцатью выше, за кустом вереска, чудом зацепившегося за слоистый рыжий камень, находилась узкая расщелина, ведущая в уютную пещеру - наше тайное убежище в период детских игр. Отсюда из сада ее совсем не заметно. Грудь нестерпимо саднило от кошачьих "ласк", рубашка сразу прилипла - видимо здорово кровоточило.

Шаг, еще шаг, перехват, меч опять мне мешал, цепляясь за скалу и не давая близко к ней прижаться. После огня холод камня был даже приятен.

Дважды у меня срывалась нога с узких выступов, дрожь в коленях нарастала, заломило от напряжения плечи. . . Давненько я здесь не бывал.

Как смогла сюда забраться сестра, причем в длинном платье?

Наконец моя голова уперлась в куст вереска, я потянулся и нащупал край расщелины.

О, великий Эрхард! Казалось я лезу по скале более часа. . .

В пещеру забрался на четвереньках-сегодня это моя любимая поза.

-Сью. . -прохрипело мое горло. . .

-Грегори! - ее руки обняли меня и помогли сделать несколько шагов вглубь пещеры.

Она здесь, живая и невредимая. . . Любимая Сью. . .

Мы заснули в объятиях друг друга на старой медвежьей шкуре, - которую когда-то стащили из охотничьего зала. . . Как мы смогли заснуть после всего случившегося? В нашей пещере, нашем убежище мы всегда чувствовали себя защищенными, и нервное напряжение этой безумной ночи завершилось глубоким сном.

Я проснулся от боли в затекшей руке-на ней покоилась головка моей любимой сестры. Она лежала на боку, лицом ко мне. Под нами медвежья шкура, а сверху мы накрылись пышным изумрудным платьем сестры как одеялом.