Аллан Коул - Королевства Ночи

С кончика жезла с треском сорвалась молния.

Чародеи с подношениями шагнули вперед.

Толпа благоговейно замерла, когда идол подал признаки жизни. Железные руки бога вытянулись навстречу поданному в ладонь мясу и крови, льющейся из бочонка в чашу. Открылся рот Тедейта, выпуская языки пламени, и его рука опустила мясо внутрь. В воздухе разнесся аромат поджаренной говядины. Поднялась и вторая рука, вливая кровь в ненасытную пасть божества. Идол застыл, и толпа со стоном удовлетворенно выдохнула. Тедейт принял приношения.

Палмерас еще несколько раз взмахнул жезлом, и из головы статуи извергся черный дым, становясь все гуще и гуще и образуя непроницаемое облако. В дыму заплясали искрящиеся молнии, завиваясь в столб, уходящий вверх опрокинутой воронкой.

— Прошу тебя, о великий Тедейт, — проревел Палмерас, — присматривай за нашим кораблем. Мы молим тебя, отнесись к нему по чести.

Дым рванулся к огромному полотнищу павильона, скрывающему корабль, в мгновение ока окутал его и с шипением ворвался внутрь. Палмерас протянул вперед руки, и тент затрепетал от магической силы находящегося внутри дыма. Вылетели подпорки, развязались веревки, и гигантский тент начал подниматься все выше, открывая взору ярко раскрашенные деревянные конструкции нового судна.

Палмерас выкрикнул:

— Прочь!

И тент, раздувшись, как парус, отлетел в сторону, полностью открыв корабль.

Мне не раз доводилось видеть эти представления — причем хочу отметить, что в исполнении Палмераса они выглядели наиболее эффектными, — и тем не менее у меня перехватило дыхание. А ведь я знал, чего ожидать. Не многие вещи трогают так глубоко, как рождение нового корабля.

Палмерас шепнул, обращаясь ко мне:

— Быстрее — имя судна? Я совсем забыл спросить.

Наречение нового корабля — событие очень важное. Создатели его и жрецы провели не один день, советуясь и выбирая. Имя, данное при рождении нового корабля, оказывает влияние на его будущее, как и человеческое имя — на судьбу человека. В любой портовой таверне вам расскажут массу историй о кораблях с неудачными названиями или о несчастливых названиях, приводящих к беде. И некоторые из этих историй действительно правдивы. По моей просьбе был составлен целый список названий водолюбивых птиц. Я сократил его, оставив самых любимых: буревестника, лебедя, крачку и ибиса. В далекой стране, которую я однажды посетил, я видел целые стаи этих изящных, похожих на аистов птиц, летающих над гладью чудесных озер. Ибис с его неброской красотой черно-белого оперения обожествляется в том краю, и, если вы хоть раз увидите, как он расхаживает на длинных тонких ногах по мелководью с вытянутым, копьеподобным клювом, вы поймете почему, особенно если посчастливится наблюдать полет в полуденном бризе. Вот это имя я выбрал и прошептал его Палмерасу:

— «Ибис».

— Прекрасно! — сказал он и, на мгновение забыв свое положение главного воскресителя, как и все остальные, застыл в восхищении.

«Ибис» выглядел чудесно. Он не обладал хищными обводами военного корабля и не имел такой скорости. Он представлял из себя типичного торговца — девяноста футов в длину и двадцати в ширину, — построенного для плавания в любых морях и для перевозки грузов и людей с удобствами. При полной оснастке для морского плавания у него была одна мачта, сейчас же, по случаю церемонии, на палубе возвышался лишь флагшток, на котором развевались разноцветные знамена. Корму занимал ют со штурвалом, середину — главная палуба, а нос — полубак, где хранились паруса. На корме же находились большие каюты, освещенные громадными квадратными иллюминаторами.

Судно идеально подходило для исследования новых морей, завоевания новых союзников для Ориссы и новых торговых партнеров для Антеро. Помимо парусов на вооружении судна находились шесть больших, длинных весел. Может быть, в море его будет покачивать чуть сильнее, но зато с такой мелкой осадкой и маневренностью на веслах оно могло подняться вверх по реке или на парусах быстро проскочить опасные рифы, при этом оставаясь достаточно грациозным, чтобы произвести впечатление на какого-нибудь вождя варваров. Хотя оно могло брать на борт двадцать пять пассажиров, при этом его команда могла не превышать семи человек. Я любил мои корабли, гордился ими и потому приказал выкрасить это судно в яркие, радующие глаз цвета, которые в то же время не соперничали бы с яркостью небес и моря, по которому ему предстояло вскоре идти в плавание. Недоставало единственного судового украшения — носовой фигуры, работа над которой требовала не только искусства скульптора, но и магии. Через несколько дней она должна быть готова. Семейство, занимавшееся из поколения в поколение этой работой, отличалось в своем деле тщательностью, почти педантичностью, да и к тому же считалось дурным предзнаменованием устанавливать носовую фигуру до того, как на корабле подняты паруса.