Александра Лисина - Белые ночи

Ширра покорно вытерпел мое над ним издевательство, ничем не показав, насколько сильно щиплет проклятая «мазилка». Даже бровью не шелохнул и не пошипел для приличия, лежал все с тем же непередаваемым величием и поразительным чувством собственного достоинства, будто происходящее ни капельки его не касалось. Честное слово, я даже позавидовала такой выдержке! Правда, недолго и не очень сильно. А потом отерла руки и поднялась, одновременно выискивая глазами Велиха с обещанной олениной.

— Значит, так, — на мгновение задумалась я, подтягивая к тигру упитанную, уже освежеванную и весьма тяжелую полутушу. — Не знаю, как у вас там принято и как тебя мама учила, но у нас… я имею в виду нормальных людей, конечно… если тебе предлагают что-то от всей души, имеет смысл вежливо поблагодарить. Это раз. Второе: если ты не голоден, имеешь право так же вежливо отказаться, еще раз сказав спасибо заботливой хозяйке за ее доброту. Третье: если есть хочется, то бери и не думай, что тебе отдают последнее — раз предлагают, значит, считают, что ты достоин даже последней краюхи хлеба. И в таком случае отказаться — значит, смертельно обидеть хорошего человека. Если же еды в доме в достатке, то ее тем более следует принять, тем самым показывая, что не держишь на хозяев зла и не затаил недобрых помыслов. Наконец, четвертое: даже если тебе наплевать, заботится кто-то о твоем благополучии или нет, все равно имеет смысл проявить хотя бы толику уважения к чужому труду и тому, что тебя, бесчувственного негодяя, все еще хотят видеть рядом. Я понятно излагаю?

И выжидательно уставилась в непроницаемо черные глаза.

Ширра не пошевелился.

Тогда я взяла мясо в руку и, красноречиво протянув вперед, проникновенно добавила:

— Короче, я просто хотела узнать: будешь ты есть, как нормальный человек, или мне придется предварительно стукнуть тебя по дурной голове, чтобы ты, наконец, оценил мое хорошее отношение?

Вот теперь его проняло: черные глаза изумленно округлились, широкая пасть приоткрылась, издав то ли нервный смешок, то ли возмущенное урчание; аккуратные уши странно дрогнули и прижались к голове. Он степенно встал и выразительно глянул на мое серьезное лицо, словно пытаясь понять, где именно я пошутила.

Но мясо так и не тронул.

— Мое терпение на исходе, — предупредила я. — Олень, к твоему сведению, довольно тяжелый, и долго я его на весу не удержу. Поэтому имей в виду: как только устану, сразу шлепну вот этим шматом по наглой морде. И совесть меня после этого не замучает. Совсем. Потому что я всю оставшуюся жизнь стану считать тебя недостойным существом, у которого непомерная гордыня затмевает всякий разум, как и любое проявление эмоций вообще. Мне все равно, кто ты есть на самом деле — зверь или человек, но с этого момента наши отношения примут качественно иной характер. И какими они станут, зависит сейчас исключительно от тебя. Вот так. В конце концов, будь проще, и люди к тебе потянуться. Ну? Ты выбрал? Или я замахиваюсь?

Ширра на долгое мгновение словно окаменел, изучая меня своими странными глазами так, будто в первый раз увидел. Я не двигалась, терпеливо дожидаясь его реакции. Люди, затаив дыхание, ждали тоже. Воздух вокруг нас буквально звенел от скопившегося напряжения, гнетущая тишина почти разрывалась от молчаливых вопросов, нервы дрожали, как натянутая струна… вот-вот порвется с пронзительным и болезненным звоном…

У меня по спине скатилась крохотная капелька пота.

Наконец, он осторожно вытянул шею и медленно, очень медленно шагнул вперед. Не отрывая от меня горящего взора, бесшумно приподнял губы, обнажая страшенные клыки длиной чуть не с мою ладонь, еще медленнее коснулся мяса, готовый в любой момент отпрыгнуть, если я вдруг покажу свой страх. Секунду подождал, словно все еще сомневаясь. Затем без малейшего труда прошил проклятого оленя насквозь, пощекотал мои ладони жесткими усами и без видимых усилий забрал увесистую тушу.

У меня словно камень с души свалился, а за спиной послышались первые облегченные вздохи: все-таки это был несомненный прогресс. Да еще какой! Чтобы этот гордец вдруг принял от нас даже такую малость?!

Я незаметно перевела дух и решила ковать, пока горячо.

— Эй, а где спасибо?

— Шр-р-р, — забавно сморщил нос оборотень, немного освоившись.

Я как можно бодрее кивнула, хотя колени до сих пор чуть подрагивали, а сердце выбивало настоящий галоп.

— Нормально. Для первого раза сойдет, — после чего быстро развернулась и с неестественно прямой спиной покинула лагерь, ни на кого не глядя и стараясь не выдать, как много сил выжала эта молчаливая борьба. А еще, боюсь признаться, мне вдруг до ужаса приспичило в кустики.