Ольга Климова - Там...

Улыбаюсь.

Сознание пришло с болью. Я с трудом пошевелила левой рукой — сплошная боль. Пошевелила правой — почувствовала, как потекла кровь из прокушенных ран.

Да разве это боль по сравнению с тем, что было?

Превозмогая слабость, я села и поняла, что заливаю кровью свое любимое кресло. Дома… От радости, я готова была заплакать, но скрежещущий звук заставил меня обернуться.

Качая головой и шкрябая мой пол когтями, рядом со мной в себя приходил анатрион. Тяжеловато ему в таком теле. Кое-где, плоти совсем не было видно — сказывалась частичная материализация.

Сколько за это время умерло людей? Я смотрела как он медленно вздрагивает и разворачивает щупальца на морде. Я готова была поклясться, что вижу восторг в его зрачках. Вот щупальца застыли на мгновение, и анатрион рванул прочь из моей квартиры, навстречу пище и силе. Как тень метнулся он к входной двери.

Я издала вопль и ринулась за ним.

Оглядываясь на события, я до сих пор не понимаю, зачем я это сделала. Могла ли я, истекая кровью, с безвольно болтающимися руками, остановить почуявшего сладкое демона? Но в голове тогда звучало только то, что нельзя дать ему уйти. Впрочем, если верить судьбе, то все случается так, как должно случиться. А судьбе я теперь верю.

Анатрион прошел сквозь дверь. Я же закопалась, открывая непослушными руками замки. Наконец, распахнув дверь, я ослепла от вспышки огня и жара, пахнувшего на меня из общественного коридора. Зажмурившись, я сделала шаг вперед и приоткрыла глаза. Когда жара спала, и сквозь веки перестало бить пламя.

На лестничной площадке кто-то стоял, а у его ног лежало горкой пепла то, что раньше было Анатрионом.

Человек обернулся, и я замерла. Пару секунд мы смотрели друг на друга, потом он расплылся в широкой улыбке, развел руками и произнес, как объяснение всему происходящему, одно единственное слово.

То, что я увидела в его глазах, до сих пор пугает меня по ночам. И мое превращение в чудовище уже не кажется таким ужасным. Все, что было в чужом мире становится вполне естественным, ведь заранее не знаешь, чего ожидать. А пошатнуть устои своего мирка — такого знакомого и понятного — очень серьезный шаг для психики любого. Человек не должен знать подобное и не должен сталкиваться с подобным. У каждого из нас есть свое маленькое поле деятельности, в котором мы существуем, и которое каждый день дает нам пищу для размышлений. Иногда мы можем отвлечься и поразмыслить над чем-нибудь глобальным, но, как правило, на такие темы у нас много вопросов и совсем нет ответов. Некоторые ответы и не стоит получать. Для обывателя это слишком. Не стоит выходить за границы созданной для себя территории, если не готов столкнуться с чуждым и посягнуть на это. Я получила ответ всего на один вопрос из многих, которые смущают умы. Как же я об этом жалею. Вряд ли Шатир, с его мудростью и фантазией, с огромным опытом жизни, мог представить то, что увидела я в пустых глазах призрака на лестничной площадке обыкновенной хрущевки.

Мелкий демон, питающий надежду обрести могущество, не представлял, ЧТО может населять наш мир или населить его за многие тысячелетия. Мир, куда он так стремился. И, наверное, он не знал, что обозначает одно единственное слово, произнесенное как пояснение тем, кто его уничтожил.

Я не хочу забывать то, что со мной произошло в мире наших сказок, это светлые воспоминания. Но то, увиденное мной по возвращении, я старательно стирала из памяти, не позволяя себе думать. Это у меня почти получилось. Ведь я хочу жить дальше. Только изредка мне снятся страшные сны, и я просыпаюсь, видя улыбку и губы, произносящие объяснение смерти мелкого демона, питающегося тем, что остается после смерти людей:

— КОНКУРЕНЦИЯ!!!

Но, я отвлеклась! Красивые и глубокие мысли о смысле бытия пришли ко мне гораздо позже. В те моменты, когда я боролась с верой и неверием во все, что со мной произошло.

А тогда, на лестничной площадке, я всего лишь грохнулась в обморок. Впервые в жизни.

Очнувшись, я долго лежала, глядя в белый, потрескавшийся потолок. Где-то тихо журчала вода и это было прекрасно. У меня ничего не болело. Совсем ничего. Это было прекрасно вдвойне. Осторожно подняв руку, я провела ею по груди, где до сих пор чувствовались зубы анатриона. Ничего. Ни боли, ни рубца, ни шва. Вспомнила свою квартиру и все, что случилось позже. Вздрогнула. Бежать, немедленно бежать. Я рывком села в кровати.

— Детка, ты чего? — раздался слева от меня немолодой голос.