Игорь Чужин: Огненные дороги Геона

Неожиданно процедура пошла по незапланированному сценарию. Из-под стола вылез Тузик и на глазах всех собравшихся перетек из дворняги в малхуса. В таком виде я эльфийского волка еще не видел. Тузик увеличился в размерах в два раза, его шерсть приобрела голубовато-стальной оттенок и заискрилась маленькими разрядами Силы. Клыки в пасти вытянулись и вылезли наружу, глаза загорелись красным светом, и раздался леденящий душу вой. Я погладил малхуса по голове, и он лизнул мою руку. По рядам пронесся приглушенный гомон, из которого мне удалось разобрать только несколько слов: «Синий волк» и «Избранный». В мифологии хуманов я был не силен, но в памяти всплыли воспоминания о каком-то клане «Синий волк».

После метаморфозы с Тузиком ритуал присяги пошел на ура: если до этого чувствовалась какая-то натянутость и неопределенность, готовая лопнуть, как натянутая струна, то теперь присягающие едва не вырывали у меня из рук чашу с кровавым напитком. Малхус бежал по рядам немного впереди, и воины тянули к нему руки, стараясь коснуться его шерсти. Искорки с шерсти перетекали на руки воинов, и они счастливо улыбались какой-то непонятной для меня удаче.

Но не все происходило так уж безоблачно: четырежды при приближении Тузика из шеренги пытались убежать воины, но не успевали сделать даже несколько шагов, как тут же были убиты моей охраной. Я делал вид, что произошедшее в порядке вещей и эти смерти запланированы, но чувствовал, что еще немного, и у меня от волнения поедет крыша.

Закончив ритуал, мы с Тузиком вернулись к столу, ставшему импровизированной трибуной, возле которого столпилась вся верхушка клана. На лицах представителей элиты застыл неподдельный ужас, и они, не отрывая глаз, смотрели на малхуса. Здесь повторилась та же история, что и с беглецами, но в этот раз я не позволил охране убить предателей. Из двенадцати приближенных только двое не выдержали проверки Тузиком, что не так уж и плохо, — мне казалось, что убежит как минимум половина. Охрана быстро повязала беглецов, но я приказал никуда их не уводить, у меня на эту публику были особые виды.

Присяга, принесенная верхушкой клана, дала неожиданные результаты, в корне изменившие мое отношение к этим людям. Присягавшие были подавлены морально и запуганы малхусом до такой степени, что мне без труда удалось войти в сознание каждого из них. Сканирование показало, что все эти люди не зря входили в элиту, за каждым тянулся длинный шлейф тяжких трудов и ратных подвигов на благо клана «Зорг». Ни один из них не оказался человеком с двойным дном, если и были за ними грехи, то только личного характера, не направленные против интересов клана или князя. У меня у самого грешков как у собаки блох, да и не бывает безгрешных в реальной жизни. Приближенные давали клятву верности абсолютно искренне, и животный страх перед малхусом имел другую причину, буквально вбитую в них с детства. С этой проблемой мне еще предстояло разобраться.

Закончив ритуал, я обнял каждого из присягнувших и поблагодарил за прошлые заслуги, приведя наиболее яркие примеры, позаимствованные из их памяти во время сканирования, чем окончательно добил приближенных.

Теперь настала очередь Колина, но он еще не знал, какую роль я приготовил для него.

— Колин, подойди ко мне! — приказал я.

Хуман выбрался из толпы приближенных и подбежал ко мне.

— Сколько лет ты был наказующим в клане «Зорг»?

— Четыре года, высокородный.

— Ты хорошо знаешь людей в клане?

— Да.

— Старейшины, вам известен этот воин? — спросил я, указывая на Колина.

— Да, высокородный.

— Вы знаете что-либо позорящее Колина как хумана и воина?

— Нет, высокородный, Колин был чужаком в нашем клане и выполнял недостойную работу наказующего, но он ни разу не нарушил своего слова и не поступился честью. В клане найдется мало бойцов, способных противостоять ему в поединке чести, — ответил за всех Алым.

Я залез на стол и, затащив на него ничего не понимающего Колина, поднял руку. Через минуту шум в лагере прекратился, и все взгляды устремились на трибуну.

— Воины, вы знаете этого хумана?

— Да, — практически хором ответили бойцы.

— Вам известны поступки, позорящие его? Если известны, то говорите сейчас, потом за такие разговоры Колин отрежет болтунам язык!

Я специально построил фразу таким образом, чтобы припугнуть правдолюбцев и не дать возможности наехать на Колина. В лагере наступила напряженная тишина, но храбрецов, желающих высказаться, не нашлось. Выждав всего насколько секунд, я приказал старейшинам дать мне кубок с кровавым напитком, оставшимся после присяги, затем, разрезав грудь растерявшегося Колина, подставил сосуд под струйку крови.