Алиса Эльфман - Под знаком мертвой птицы

Парень тихо рассмеялся в ответ.

- Что значат слова "настоящее", "ненастоящее"? Да, меня звали иначе в прошлой жизни, но ведь и ты уже не та Миа-Кхель…

Я промолчала, зная, что прав. Почти… Только во мне куда больше от принцессы, чем хотелось бы. Между волчицей и черным фениксом - где там место для меня самой? Два зверя, две темных твари, порождения мрака… И они живут во мне.

Дыхание дампира защекотало шею. Он нежно прикоснулся к коже губами, потом слегка прикусил…

- Не бойся, - шепнул Шейд, заметив, что я не вольно вздрогнула.

- Я никогда не боялась тебя… Даже, когда считала, что смогу убить… - "я не боюсь тебя… только за тебя" - вот какие слова так и остались невысказанными.

В тот момент я была готова подарить ветру свое имя, свою свободу - что угодно. Если бы вместе с ними, он забрал и наследие Первой Зари… Если бы я поняла, что могу не бояться за тех, кто мне дорог.

Моя жизнь вновь потекла в привычном обманчивом ритме. Иллюзия обычного человеческого существования, к которой я вновь вернулась. Вот только сейчас рядом не было человека, которому можно было открыться и довериться. Мои земные родители оказались рады возвращению "блудной дочери" - несмотря на колдовские манипуляции с их воспоминаниями. Однако их общество, хоть и утешало, но не было способно разогнать одиночество.

Оставалось лишь ожидание и медленное-медленное течение времени. Возможно, когда-нибудь я вновь встречу всех тех, кто был мне дорог… Все возможно. А пока жизнь идет дальше и, если не зацикливаться на знании пифии, можно позволить себе надеяться.

Я все еще пытаюсь радоваться различным мелочам - это то, чему меня учил Линн. Ясному солнечному дню зимой, красоте падающего снега и прочему, прочему…

Правда, к прежнему образу девочки-хохотушки так и не вернулась. Люди говорят, что часто я будто выпадаю из реальности: взгляд становится отстраненным, а на губах появляется какая-то грустная улыбка. И, конечно, не получается ответить им, о чем же я думаю в такие моменты.

А еще я неожиданно даже для себя самой занялась рисованием. Ничего серьезного, всего лишь неумелые наброски простым карандашом. И сюжеты в большинстве не блещут разнообразием: размытая фигура (всегда спиной или так, что лица не разобрать), уходящая прочь; волчья стая, бегущая под полной луной; иногда, девушка, за спиной у которой черные крылья, а из глаз текут кровавые слезы. Пару раз пробовала набросать автопортрет, но что-то не выходило…

Думаю, задержусь здесь еще немного, а потом вновь умчусь странствовать по миру. Жизнь в вечной дороге, когда идешь, не останавливаясь и не оглядываясь назад - лучшее средство от хандры и ностальгии… Наверняка я вскоре захочу и смогу от них избавиться.

Я сидела на подоконнике с альбомом в руках. Вслушиваясь в "музыку ветра" за окном, пыталась поймать призрачное вдохновение. Но карандаш лишь вычерчивал бессмысленные путаные линии, которые никак не желали складываться в рисунок.

Сегодня что-то тревожило меня с самого утра. Кажется, люди подмечали, что я была очень отрешенной - сильнее, чем обычно. Ощущения как перед приходом тяжелой болезни: ты пока еще здоров, но уже знаешь, что на следующее утро проснешься слабым, со слезящимися глазами и будто исцарапанным изнутри, ноющим горлом… И все же ничего конкретного. Даже не предчувствие, а пред-пред-предчувствие.

Стало очень тихо, однако я не сразу это поняла. Черные, словно вырезанные из картона для театра теней, деревья раскачивали ветками на фоне темно-серого мрачного неба. Но китайские колокольчики безмолвствовали, да и сам ветер не спешил запеть свой тоскливый плачущий романс.

- Здравствуй, Рината.

До дрожи в коленках не хотелось оборачиваться. Зачем, если можно вечно глядеть в окно, постепенно впитывая холод через мутное стекло, не думать ни о чем…

Но, пересилив себя, я все-таки повернулась к призрачному образу матери. Она пришла одна, без отца? Это что-то новенькое… Обычно она лишь безропотной тенью следует за ним. И еще кое-что… Я не знала, зачем она пришла, что хочет сказать. Нет, мой дар по-прежнему был при мне, как бы я не старалась его игнорировать - сути это не меняло. Однако стоило попытаться увидеть что-то связанное с сегодняшним визитом - и внутренний взор будто затягивало черным густым туманом.

Я посмотрела в непроницаемо-черные, как два кусочка камня, глаза и задумалась: сколько этой пифии осталось до падения во тьму? От этой мысли, несмотря на мое отношение к родителям, стало грустно… Такой участи не пожелаешь никому, даже врагу, не то что той, кто подарила тебе жизнь.