— Как вы думаете, Райс усыновит ребенка? — спросил Гаред.
— Я не могу представить себе, как поступит Райс. Хотя он — мой первенец. В любом случае, у усыновленного наследника не так уж много шансов на Совете Выборщиков. Разумнее для Райса было бы вызвать из ссылки Родри.
Гаред вопросительно приподнял бровь.
— Я еще не потеряла надежду! — воскликнула Ловиан. — Но если быть откровенной, я понимаю твой скептицизм.
Еще через полчаса в большой зал спустился Невин. Он был высоким мужчиной с копной совершенно белых волос и таким морщинистым лицом, что оно напоминало старую джутовую ткань, из какой шьют мешки; но в нем все еще чувствовалась сила, и ходил он широкими шагами. Именно так он и прошел к столу для хозяев и почетных гостей и легко поклонился Гареду.
Когда Невин объявил, что лорд может зайти к Донилле, Гаред бросился из зала, словно спугнутый заяц. Лорд любил свою молодую жену почти неподобающим образом. Невин взял у пажа кружку эля и уселся рядом с Ловиан.
— Она родила удивительно легко для первых родов в таком возрасте, — заметил он. — Насколько я знаю тебя, ты рада, несмотря ни на что.
— Ты прав. Мне она всегда нравилась. Если бы только от нее отказался какой-нибудь другой негодяй!
Невин кисло улыбнулся и сделал глоток эля. По его мнению, он вполне заслужил выпивку.
— Я завтра уеду, — объявил он. — В дан Дэверри. Теперь, когда у меня при дворе племянник, я могу выяснить, о чем говорят королевские советники.
— Племянник, ха! Но я, тем не менее,, рада, что он там. Я начинаю думать, что наша единственная надежда — это убедить нашего сеньора отменить приговор Райса о ссылке Родри. Такое случалось и раньше.
— Но гвербретам также случалось восставать против такого вмешательства. Как ты думаешь, что сделает Райс?
— Не знаю. Клянусь Богиней, у меня начинает болеть сердце при мысли о войне в Элдисе — и все из-за двух моих поссорившихся сыновей!
— Война еще не началась, и я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы этого не произошло.
Тем не менее,, Невин выглядел таким усталым, что Ловиан внезапно испугалась. Пусть он считается самым могущественным мастером двеомера в королевстве — Невин всего лишь человек. Его захватила политическая интрига, и магические способности едва ли помогут ему справиться с нею. По крайней мере, так казалось Ловиан.
— Ну хорошо, — сказала она наконец. — Ребенок родился с добрыми предзнаменованиями. Всегда говорят, что в первый день весны рождаются счастливые люди.
— Да, это так, и давай надеяться, что нынешняя весна станет счастливой для нас всех.
Невин говорил с отсутствующим видом, и это заставило ее понять: он сильно сомневается, что весна на самом деле окажется таковой. Ловиан колебалась. Она одновременно и хотела спросить еще кое о чем, и боялась услышать правду. Но тут к тьерине подошел паж. Молодой парень выглядел очень смущенным.
— Ваша светлость, у ворот находится некий господин благородного происхождения. Следует ли мне спрашивать у вас, что делать, или искать лорда Гареда?
— Можешь спросить меня, потому что я более высокого ранга. Если бы я была равна по положению Гареду, то тебе пришлось бы обращаться к нему. Итак, что это за господин?
— Талид из Белглейда, ваша светлость. Он сказал очень странную вещь. Он спросил, примут ли его в дане, который должен был принадлежать ему.
Невин выругался себе под нос.
— О, боги! — слабым голосом произнесла Ловиан. — И надо же ему появиться как раз сейчас! Ну, парень, беги к нему и скажи, что его примут в дане под названием Брослин. Скажи только это. В точности повтори мои слова — и ничего больше.
Как только паж ушел, Невин повернулся к Ловиан и вопросительно приподнял бровь.
— Это все восходит к Лослейну и той войне, — сказала она усталым голосом. — Сестра Талида была женой Корбина. Она вернулась к брату до того, как война даже началась, потому что сходила с ума от находившегося в дане Лослейна. И, если честно, я не могу ее винить за это. Но затем, после того, как Корбин погиб, я получила эти владения, поскольку она оставила своего мужа. Все верные мне люди были бы недовольны, если бы я отказалась здесь править. Я предложила ей уладить вопрос, давала денег и лошадей, но Талид не позволил ей взять ни одной монеты, ни единой кобылы.
Ловиан замолчала, потому что герой ее рассказа как раз входил в большой зал, снимая на ходу плащ и перчатки.
Талид из Белглейда был плотным человеком лет сорока, с седыми волосами, в которых все еще встречались светлые пряди, и проницательными зелеными глазами.
Читать дальше