Катарина Керр: Чары зари

Наконец в тот день, когда Маддин достаточно окреп, чтобы впервые есть самому, ему пришло в голову спросить Невина, где они находятся.

— Внутри Брин Торейдика. Вся гора изрезана пещерами и туннелями.

Маддин чуть не уронил ложку себе на колени. Поскольку дан лорда Бриноика находился всего в пяти милях, Маддин много раз видел гору и слышал разные россказни о ней: как в ней живут призраки, как на нее нападают демоны и духи, которые пускают голубые огни плясать в ночи и издают странный вой, а днем свистят. Гора выглядела достаточно странной, чтобы поверить в призраков. Она вырастала посреди ровного луга, словно некий древний исполин когда-то давно превратился в камень и порос травой.

— Ну, ну, — улыбнулся ему Невин. — Я на самом деле из плоти и крови и не являюсь принцем демонов или кем-то подобным.

Маддин попытался улыбнуться в ответ, но не смог.

— Я люблю бывать один, парень, и чтобы меня не беспокоили, — продолжал Невин. — А какое место может быть лучше, чем то, куда все остальные боятся заглядывать?

— Наверное, вы правы. Но значит, тогда здесь нет никаких духов?

— О, их полно, но они ходят своей дорогой, а я хожу своей. Здесь достаточно места для всех нас.

Когда Маддин понял, что старик говорит серьезно, у него так сильно затряслись руки, что ему пришлось отложить миску и ложку.

— Я не мог тебе врать, — совершенно спокойным тоном сказал Невин. — Тебе придется прожить с нами эту зиму, потому что до начала снегопадов ты еще не поправишься и не сможешь уехать. Но эти духи совершенно безобидные. Все разговоры о демонах — преувеличение. Просто люди, живущие в округе, хотят немного разнообразить свою жизнь.

— Правда? Э, послушайте, господин хороший, а сколько я здесь уже нахожусь?

— Две недели. Температура держалась очень долго. Рана загноилась. Когда я тебя нашел, на ней сидели мухи.

Маддин взял ложку и с мрачным видом продолжал есть. Чем скорее он наберется сил покинуть это место, обжитое духами, тем лучше.

По мере того, как рана заживала, Маддин начал подниматься с постели на все более и более длительное время. Невин выбросил его пропитанную кровью одежду. У Маддина в седельных вьюках нашлась запасная рубашка, а старик подобрал ему бригги, которые подошли по размеру. Одним из первых дел Маддина, когда он встал на ноги, стала арфа. Он развернул ее и удостоверился, что она не пострадала. Правая рука оставалась очень слабой, и он не мог настроить инструмент, но пробежал пальцами по слабо натянутым струнам, чтобы проверить, способны ли они все еще издавать звуки.

— Я удивлен, что лорд Бриноик рисковал бардом во время сражения, — заметил Невин.

— На самом деле я не бард. Скорее, гертсин, который умеет сражаться. Я знаю много песен и баллад, но никогда не обучался трезвучиям и всему остальному, что знает бард.

— А почему нет?

— Мой отец был всадником в боевом отряде лорда. Когда его убили, мне только исполнилось тринадцать, и лорд Бриноик предложил мне место в своем войске. Я принял предложение, чтобы отомстить за смерть отца. А после мне никогда не представлялось возможности обучаться мастерству барда, поскольку я поклялся в верности лорду и стал служить ему.

— Ты сожалеешь, что все получилось именно так?

— Я никогда не позволял себе испытывать сожаление. Потому что в этом заключена только печаль.

Достаточно окрепнув, Маддин принялся за исследование странного обиталища старика, небольшого комплекса из пещер и туннелей. Кроме основного жилого помещения, имелась еще одна каменная комната, которую травник превратил в конюшню для своей лошади, коня Маддина и хорошего мула коричневого окраса. Одна сторона этого помещения обвалилась и выходила в природную пещеру, где бил небольшой источник, который затем ручьем спускался вниз по одной стороне горы. Прямо за дверью конюшни была глубокая лощина, которая и дала Брин Торейдику ее название — «Ломаная Гора». Эта лощина представляла собой длинный, прямой разрез, словно гигантский нож пронзил горную породу.

Когда Маддин впервые вышел наружу, то обнаружил, что воздух холодный, несмотря на яркое солнце. На холоде рана опять заныла. Маддин поспешил назад и решил поверить Невину на слово: зима действительно приближается.

Поскольку у травника водилось достаточно денег, Маддин начал задумываться: не является ли тот эксцентричным вельможей, который попросту скрылся от гражданских войн, бушующих в королевстве? Маддин был ему слишком благодарен, чтобы задавать смущающие вопросы, но в королевстве действительно встречалось много господ благородного происхождения, которые изыскивали всевозможные способы, чтобы уклониться от исполнения обязательств перед различными гвербретами, претендовавшими на корону всего Дэверри. Судя по изысканным манерам Невина, он определенно бывал при дворе. Иногда он вел себя, как милостивый господин, иногда резко приказывал — как человек, который привык, что ему подчиняются без вопросов. Более того, он умел читать и писать, а подобное считалось редкостью для простого травника, которым он представлялся. Маддина старик просто зачаровывал.