Катарина Керр - Чары тьмы

— Почему ты не сказал Валандарио, чтобы она приказала Эвани вернуться домой? — спросил Калондериэль. — С тех пор, как он выполнял поручение Мастера Эфира, прошло уже несколько месяцев.

— Поскольку в глубине души я надеялся: он сделает это просто потому, что я его попросил, — ответил Девабериэль. — Всего один раз.

Калондериэль серьезно задумался над словами друга. Они сидели в шатре Девабериэля у огня; дым выходил через отверстие в крыше. Время от времени капля дождя проникала внутрь и шипела в углях.

— Мне кажется, напрасно ты все время бранишь его, — наконец высказал свое мнение военачальник. — Клянусь, бард, когда ты орешь в полный голос, у любого разболится голова.

— Разве я спрашивал твоего совета?

— Нет, но ты в любом случае его получил.

— Ты единственный зачем-то мне его дал.

— А-а, я очень хорошо знаю нас обоих. Разве не поэтому ты сейчас на меня злишься?

Девабериэль проглотил яростный ответ.

— Ну да, — вымолвил бард наконец. — Наверное так.

Калондериэль улыбнулся и похлопал по бурдюку с медом.

Заканчивалась осень. Усталое солнце всходило поздно и оставалось на небе не более шести часов, а потом исчезало среди дождевых облаков. Хотя Народ уже перебрался на юг, к зимним становищам, Девабериэль с несколькими друзьями ждали у границы с Элдисом, переходя с луга на луг, в поисках свежей травы для лошадей и охотясь на серых оленей и одичавший скот, который остался здесь с тех времен, когда люди Элдиса пытались захватить приграничные территории. Несмотря на угрозы в адрес сына, Девабериэль беспокоился о нем. А что если Эвани заболел в этих грязных людских городах? А вдруг его убили бандиты?

Наконец, когда до самого темного времени года оставалось два дня, когда шел проливной дождь и ветер завывал вокруг шатров, приехал Эвани. Он промок до нитки и дрожал от холода, и выглядел таким несчастным, что у Девабериэля не нашлось мужества наброситься на него с руганью. Он помог сыну стреножить лошадей, привел его в теплый шатер и дал ему сухую одежду. Эвани устроился возле огня и благодарно схватил бурдюк с медом.

— Достаточно потрудился для одного лета? — осведомился бард.

— О, да, и это было странное дело, — Эвани вытер рот тыльной стороной ладони и вернул бурдюк отцу. — Ну вот, я взял себя в руки, о уважаемый родитель. Ты можешь читать мне лекцию, бранить меня, унижать и устраивать разнос до полного своего удовлетворения. Я осознаю, что прибыл к тебе «осенью» только в самом ограниченном, жалком и узком смысле этого слова.

— Я просто о тебе беспокоился, и это все.

Эвани удивленно поднял голову и опять потянулся к бурдюку.

— Дэверри — опасное место, — продолжал Девабериэль так спокойно, как только мог.

— Ты прав. Прости. Видишь ли, по дороге домой я нашел в Пирдоне девушку, и она посчитала меня, такого скромного, очень забавным.

— О-о. Это разумное оправдание.

И снова Эвани посмотрел на него широко раскрытыми глазами. Девабериэль улыбнулся, наслаждаясь производимым эффектом.

— Разве тебе не интересно узнать, почему я призвал тебя домой?

— Я предполагал, что ты хочешь повоспитывать меня, поскольку я такой никчемный негодяй, лентяй и, в общем и целом, полный дурак.

— Ничего подобного. У меня есть важные новости. Этой весной я обнаружил, что у тебя имеется сводный брат, о существовании которого я сам даже не знал. Его мать — из Дэверри, как и твоя, а он в конце концов сделался серебряным кинжалом.

— Родри.

— Да, так его зовут. А ты откуда знаешь?

— Клянусь самой Богиней Черным Солнцем, я встречался с ним нынешней весной. Я смотрел на него и думал, почему мне кажется, будто я его знаю. Послушай, отец, он очень на тебя похож.

— Так мне и сказали. Ты помнишь то серебряное кольцо с розами? Оно — для него. А теперь послушай, я не могу путешествовать по королевству. Поэтому ты отвезешь ему кольцо, когда наступит весна… Ты сделаешь это?

— Конечно. В конце концов после того, как я с ним встречался лично, мне легко до него добраться через дальновидение, — внезапно Эвани вздрогнул.