Элиссон Элиссон - Хранители крови

Шагнул к ней, протягивая руки, забыв, что в одной из них по–прежнему находится дышащая волшебством палочка. Луна обняла его, уткнулась лицом в голый живот, ее плечи мелко задрожали, и Гарри с удивлением и испугом понял, что она плачет. Растерянно погладил ее по белокурой голове, неосознанно зарываясь пальцами в спутанные волосы и лаская. Что делать с плачущей девушкой, тем более если эта девушка — Луна? Откуда же он знал? Дайте ему Волан‑де–Морта или, скажем, десяток дементоров, и он бы не колебался ни секунды. А она… Существо из параллельного мира! От ее слез на животе было щекотно и мокро, и, наверное, лучше было отстранить ее… как‑нибудь поосторожнее.

— Луни…

Дурацкое школьное прозвище! Унизительное и издевательское, но, Господи, в его устах оно звучало совсем иначе! Просто щемящее–нежным уменьшительным от имени.

— Ты уже закончил? — спросила Луна, смаргивая слезы. — С защитой?

— Я… да… наверное.

— Тогда мы можем лечь спать.

— Спать? — тупо переспросил Гарри. Последнее, что он мог сейчас сделать, это уснуть!

— Конечно. В жизни, в отличие от снов, покойники никогда не встают, верно?

— И ты сможешь? Уснуть после всего… после того…

— Смогу, — серьезно сказала Луна. — Если ты будешь рядом.

— Ну, мне отсюда деться некуда, — он попытался отшутиться.

— Совсем рядом, — она опустила руку на кровать рядом с собой.

— Ладно.

— Можешь не раздеваться, — снова серьезно. — Просто ложись и не убирай палочку.

— Хорошо. Только у меня грязные ноги.

— Ерунда. У меня тоже.

* * *

Гарри с трудом разлепил отяжелевшие веки и повернул голову набок, утыкаясь подбородком в макушку Луны. Поза была неудобной, руки–ноги затекли и болели ушибленные накануне ребра, а в голову словно накачали воды, но он боялся пошевелиться, чтобы не потревожить мирно посапывающую девушку. Она устроилась у него под боком, склонив голову на плечо. Расслабленная ладонь лежала у него на груди, и пальцы изредка подрагивали. Гарри уже измучился, но выпускать ее из объятий не хотелось. Живая, теплая, сонная, нежная… он прижимал ее к себе, пока руки не онемели, а потом просто лежал, слушая, как пульсирует на ее прозрачном запястье жилка, и вдыхал ее запах.

Спать хотелось неимоверно, но сердце билось в груди неровно, скачками, и паника накатывала в такт тревожным мыслям противными, горячими волнами где‑то в районе солнечного сплетения.

Когда в дверь постучали, сердце ухнуло в живот.

Гарри дернулся, отчего Луна тут же проснулась, вскинула голову, надавив ладонью на его грудь, и приподнялась на локте.

— Поттер! Открой!

Кулак настойчиво забарабанил в дверь, и та задрожала. Пространство перед ней подернулось дымкой, по нему пробежала легкая серебристая рябь.

— Эй, вы там живы? Откройте, это я! Годрик тебе в рыло… ПОЖАЛУЙСТА, Поттер!!!

Голос у Малфоя хрипел и срывался, а за приказным тоном крылась самая настоящая истерика.

— Гарри, — прошептала Луна, удерживая парня за локоть. — Это ловушка.

На мгновение Гарри подумал о том же: Малфой пытался выманить их из комнаты, чтобы расправиться, как расправился с Забини. Но… он не смог убить тогда, когда на него давили Люциус и сам Волан‑де–Морт, так неужели с легкостью сделал это теперь?

— Не думаю, — Гарри осторожно высвободил руку из цепких пальцев Луны. — Ты что‑нибудь чувствуешь?

Луна машинально дотронулась до шеи.

— Нет.

— Значит, он один.

— Он хочет, чтобы ты снял защиту.

— Поттер! Нам нужно поговорить, срочно! — выкрикнул Малфой.

— Гарри, мне это не нравится, — в отчаянии прошептала Луна.

— Малфой не убивал Забини…

— Я знаю, не в этом дело. Я просто не могу объяснить.

— Все нормально, Луна. Мы все равно собирались отправляться на его поиски, помнишь? Так даже лучше, что он явился сам, — Гарри повернулся к двери, доставая палочку. — Прикрой меня на всякий случай, ладно?

Прикрывать не пришлось.

Лишь только пелена защитных заклинаний рассеялась — на это ушло минут двадцать, и ушло бы гораздо меньше, если бы Малфой не прыгал под дверью, не скулил и не рвался внутрь, — как дверь распахнулась. Драко ворвался в комнату, захлопнул за собой дверь и, привалившись к ней спиной, сполз на пол. Лицо у него было бледное, как пергамент, и такое же желтоватое. Серые глаза болезненно блестели, веки покраснели и опухли. Вцепившись руками себе в волосы, сотрясаясь всем телом, Малфой тихо, бесприютно завыл.

Гарри таращился на него в немом ошеломлении.