Redhat - Жизнь замечательных братьев

— Так в сорок восьмом же… ой, виновата, вру – в сорок седьмом, когда к свадьбе хозяина Бертольда‑то готовились, все старье негодное под Инсендио пошло, — возразила эльфийка. – Теперь если и найдется клочок шкурки, то только в Берлоге, коли докси не поели… Хозяин Эдгар тогда с мистером Принсом на охоту поехали и привезли этого котика и еще всякой добычи, так я по старинным рецептам жаркое готовила…

Но мадам Лестрейндж уже не слушала ностальгических рассказов служанки. Буквально вылетев из спальни, Белла бросилась в конец коридора к библиотеке – за одним из шкафов находился потайной ход в «фамильный кабинет» всех господ Лестрейнджей. В замке бытовала легенда, будто основатель рода однажды застал свою супругу роющейся в секретных свитках. Произнеся: «Любопытную Моргалю в тайном зале драклы задрали», он хладнокровно превратил жену в белую мышь, а на двери кабинета наложил особенное Блокирующее заклятие. Однако, мадамы Лестрейндж оказались хитрее своих мужей и постепенно, изучая по ночам Каменнотесные чары, проделали в толстой стене узкий туннель. Именно в него несколько веков спустя протискивалась Беллатрикс с канделябром в руке.

Со времен ее последнего посещения в кабинете ничего не изменилось: шторы были опущены, на длинном столе пылились кипы пергамента, по стенам поблескивало старинное оружие. Выбравшись из туннеля, Белла покосилась вправо и заговорщецки подмигнула портрету мужчины, как две капли воды похожего на Рабастана: Теодор Лестрейндж подмигнул в ответ и молодецки подкрутил усы. Для большей надежности Беллатрикс кокетливо улыбнулась и, покачивая бедрами, направилась к огромному сундуку в углу кабинета. Бедняга Теодор (единственный портрет, по неизвестным причинам унесенный из фамильной галереи) был лишен даже живописного общества; от скуки его спасала только возможность разворошить соседний натюрморт, да весьма привлекательная любопытная дама, за редкие визиты которой он поклялся платить молчанием.

Встав на колени, Белла отперла сундук и откинула сложенное вчетверо полотнище – флаг с гербом, некогда водруженный над замком как символ чистокровности рода. Под флагом хранились «наименее интересовавшие авроров» артефакты, копии завещаний за два последних столетия и куча слабо светившихся вещиц: затупившиеся ножи, чайные ложки, поломанные шпоры и другой металлический хлам.

— Драклы дери ваш патриархат – и почему хозяйка не может спокойно отправиться в собственные лесные владения? – раздраженно буркнула Беллатрикс, роясь в сундуке.

— Не женское дело – охота, — отозвался с портрета господин Лестрейндж. – Что ты, красавица, забыла в этой Берлоге?

— Проболтаешься Родольфусу – в камине сожгу! – пригрозила ведьма. Она выбрала покрытую ржавчиной завитушку, положила на место завещания и флаг и захлопнула крышку. – А если будешь себя хорошо вести, может, вернешься в галерею.

— К Жозефине? – с надеждой в голосе спросил Лестрейндж.

— Она тебя побаивается, но ничего, перевесим подальше… И сложи, пожалуйста, груши обратно в корзину, — добавила Белла, кивнув на многострадальный натюрморт.

Через несколько минут обломки скал и жалкую растительность перед парадным входом осветил одинокий фонарь: мадам Лестрейндж отперла ворота и почти побежала к границе аппарации. Зябко кутаясь в накидку, Беллатрикс вытащила из кармана сиявший «пропуск», повернулась кругом и дезаппарировала в лесную чащу в двух милях от замка.

Как только мракоборцы вылезли из камина в незнакомой душной комнате, Андромеда Тонкс набросилась на дочь с обвинениями:

— Дора, что ты делаешь?! Как ты можешь быть такой наивной?! – кричала миссис Тонкс, тряся Нимфадору за плечи. — Аврор, Мерлин мой – да ты сопливая доверчивая дура, вот ты кто!! Мы теперь все в ловушке, как ты не понимаешь? Мало того… ох, у меня даже язык не поворачивается назвать все эти гнусности!

— Мама, послушай, — начала девушка, но Андромеда в сердцах замахнулась на нее и тут же попятилась, брезгливо вытирая руки о мантию.

— Обжималась с Пожирателем у всех на глазах! Да хоть бы и тайно, Моргана великая, это же мерзость, мерзость!! До чего ты докатилась, дорогая моя?! Или метлой по голове схлопотала, что последние мозги отшибло?! – вопила госпожа Тонкс, игнорируя пытавшихся вмешаться супругов Уизли. Полыхавшая по корни волос Нимфадора сжала кулаки и чуть пригнулась, будто хищник перед прыжком.

— Не смей так говорить… – сквозь зубы процедила Тонкс, но Андромеда не унималась: