Маргит Сандему - Вьюга

– Я исправлюсь, папа.

– Хорошо, друг мой.

Она увидела их уже издалека, мужчин, ремонтирующих конюшню. Пришли все таки!

Глаза ее беспокойно искали…

Нет, не видно.

Может быть, внутри конюшни. Может ей?..

На ее счастье в дверях стоял Никлас!

Она спокойно пошла к конюшне, а внутри все бурлило и кипело.

В этот момент из конюшни вышел Андреас, не один, а с ним…

Только бы не покраснеть! Не хочу казаться ребенком.

Она двинулась прямо к Андреасу, старательно избегая смотреть на другого.

Она красива сейчас? Платье с белым воротником. Волосы. Отец был приятно удивлен. Она целое утро употребила на то, чтобы сделать себя красивой.

О, как бьется сердце! Как хорошо он выглядит, она почти забыла это, трудно представляла себе его лицо. Она почувствовала себя совершенно обессиленной, хотя и бросила на него всего лишь один единственный взгляд, а потом наблюдала за ним только краем глаза.

– Добрый день, дядя Андреас! Я пришла с посланием от отца. Он велел спросить, как себя чувствует больная овца.

Удивленный таким большим интересом, который Калеб проявил к овце, Андреас сказал:

– Спасибо. Вроде все обошлось.

– Приятно слышать. Чем это вы здесь занимаетесь?

– Ремонтируем конюшню. Может, хочешь помочь?

Андреас сказал это в шутку. Виллему мгновенно поймала его на слове.

– С удовольствием.

– Нет, ты слишком хорошо одета.

Виллему прокляла свое тщеславие.

– Может, есть какая-нибудь работа полегче? Например, нарезать деревянные колышки или что-нибудь подобное?

– А не лучше ли тебе помочь на кухне?

– На кухне? – фыркнула возмущенно Виллему. Домашние работы никогда не увлекали ее. Это унаследовала она от своей прародительницы Силье. Никто не умел как Виллему ускользать, когда дело касалось кухонных работ. – Лучше я побуду сегодня на свежем воздухе.

– Только не убегай, – рассмеялся Андреас и обратился к сыну. – Никлас, вот тебе подчиненная. Дай ей работу!

С некоторым злорадством во взгляде Никлас поставил ее приводить в порядок упряжь. Виллему, узревшая, что ей в этом случае придется находиться в углу, куда никто не заглядывает, запротестовала.

– А нельзя заняться переводом лошадей в другое помещение? – предложила она.

– Раб не имеет право рассуждать, – ухмыльнулся Никлас. – А сейчас убирайся!

Громко ворча, направилась она в свой закуток. Она могла слышать голоса мужчин, которые входили в конюшню и выходили из нее, но ничего не видела, и они не видели ее. В дурном настроении спешила она рассортировать старые и новые недоуздки, скребницы, предметы упряжи и седла.

Услышав голос Никласа в проходе конюшни, она крикнула:

– Я закончила.

Он вошел с широкой улыбкой на лице.

– Не будь такой сердитой, девочка моя! Быть рабом ты неспособна. Смотри-ка, отлично! Сможешь перенести все это на скотный двор?

«Ах, Никлас, Господь тебя благословит», – подумала она, и ей вовсе не показалось, что она напрасно проделала всю предыдущую работу, уложив все так хорошо. Теперь я буду перетаскивать это очень маленькими порциями и рано или поздно должна встретить кого-то на своем пути».

Виллему носила и носила и старалась не думать о том, что будет с ее прекрасным платьем. Несколько раз ей удалось встретить Эльдара, и никогда раньше не одаривали его девушки более доброжелательными улыбками! Он отвечал на них угрюмым молчанием.

Но, когда она в довольно подавленном настроении переносила предпоследнюю порцию, он подошел к ней в маленьком хлеву. Она тут же посмотрела на него.

Его глаза блуждали по помещению. «Боже, – подумала она, – помоги мне, какое у него соблазнительное лицо. Эти продолговатые морщины на впалых щеках. Эти зубы, эти узкие, блестящие глаза…»

– Ты здесь не видела кувалды? – медленно неохотно спросил он, не заботясь о смиренности обращения к лицу высшего сословия.

«О, Господи, – подумала она с бьющимся сердцем. – Из всех предлогов для того, чтобы заговорить с девушкой, он выбрал самый грубый! Кувалда здесь? А ведь у них целых две там на дворе!»

– Не-ет, я не знаю, – произнесла она неопределенно и беспомощно.

– Может, вон там под балкой?

Он сделал вид, что ищет ее, а она помогала ему.

– Как дела в твоей семье? – спросила она, действуя по пословице: Куй железо пока горячо.

– Хорошо.

– А тот маленький мальчик с ранами?

– Выздоравливает.

– Гудрун?

– Уехала.

«Прекрасно», – подумала Виллему. Гудрун была самой плохой. Она вздохнула.