Лев Власенко - Рассказы - 2005-2010

Жизнь продолжалась… а старый Пананто слег с лихорадкой и медленно, мучительно умирал. Он лежал в натопленном пологе яранги, куда его перенесла Айнау, и блестящими глазами смотрел на огонь.

— Зачем?.. — беспрерывно шептали его губы.

Его тело обильно потело и горело, сжигаемое изнутри. Соседи удивлялись силе старика, крепко цепляющегося за жизнь, но сам Пананто понимал, что вовсе не сила, а упрямое любопытство не давало ему отойти в иной мир.

«Зачем, зачем, зачем?..»

На третий день болезни к нему заглянула Айнау. Она принесла больному старику миску жирной похлебки, но Пананто отмахивался, не давая себя накормить.

— Все равно умру, — упрямо сказал он. — Чего на меня хорошую стряпню переводить?

Айнау не нашлась что возразить, она знала, что старик прав. За время их расставания Пананто, пусть состарившийся, но здоровый мужчина, превратился в дряхлого калеку. Его волосы побелели и начали выпадать, морщины на его лице углубились, а щеки запали.

— Эх, не надо было тебя бросать, — покачала головой женщина. — Хотя когда мы на кэля в тундре наткнулись, я даже обрадовалась, думала, хоть старик наш уцелеет…

— Кэля? — одними губами спросил Пананто.

— Ох, да ты один и не слышал. А я, глупая, забываю тебе рассказать. Когда мы из кочевья сюда возвращались, увидели — бежит по тундре не то олень, не то какой-то другой зверь. Быстро бежит и все на север. Сыновья тут же за ним погнались, а я с упряжками — следом. И тут зверь этот как повернет в нашу сторону, да еще ветер поднялся! Тут, вижу, из снега и вьюги вырастает огромное лицо, и готовится проглотить моих сыновей. Ох, и испугалась же я…

У нее заметно задрожали руки, которыми она продолжала помешивать варево.

— Да ты слушаешь, Панатно?

Старик вместо ответа молча кивнул.

— Но вдруг кэля как задрожит, рябью подернется! Рот его почернел и начал рассыпаться, словно кто-то туда кинул головешку… А потом и вовсе рассыпался, и остатки снега унес ветер. Вот так повезло нам.

Она замолчала, глядя на огонь. Отгоняя страшные воспоминания, Айнау улыбнулась и весело проговорила:

— А еще я замуж за Опэ выхожу. Мы с ним в молодости хорошо ладили. Он для моих сыновей как отец будет. Ведь своих детей у него никогда не было. А жена пропала… Да ты слушаешь, Пананто?

Айнау посмотрела на него и вздрогнула. Потом облегченно вздохнула и бережно прикрыла навсегда застывшие глаза старика. Она обрадовалась, что ему больше не будет больно.

За пологом яранги шумели дети, спорившие с Опэ, как правильно снаряжать нарты. Жизнь продолжалась.

Чтение летописей — не самое увлекательное занятие. Но когда среди забытых имен находишь собственных предков, отношение к истории тотчас меняется. Так случилось и со мной летом 1898 года. Закончив второй год обучения в университете, я решил посвятить свободное время личным делам. Тогда я ухаживал за девушкой из знатного рода и мне хотелось доказать ее родителям, что я являюсь лучшей партией для их дочери. Для этого я решил составить генеалогическое древо своей семьи, йоркширских Блакстонов.

Перебирая церковные книги и другие документы, я наткнулся на любопытную историю, связанную с одним из моих дальних родичей. Описанные события полностью захватили мое воображение, и я решил изложить эту историю в своем дневнике.

Прежде чем начать повествование я позволю себе сделать небольшое, но необходимое вступление и рассказать о прошлом моей семьи. Как известно, большинство европейских благородных семей возводят свою родословную самое меньшее к Гектору или Агамемнону, признаться, мои родичи также не были лишены подобных предрассудков. Обойдя стороной очевидные мифы, следует сказать, что первые упоминания о йоркширских Блакстонах были сделаны в XII веке.

Моя семья никогда не отличалась набожностью. Задолго до Реформации Блакстоны заслужили славу вольнодумцев. Отчасти благодаря столь сомнительной репутации мой предок Джеффри Блакстон оказался на стороне «круглоголовых» в гражданской войне и позже участвовал в ирландской экспедиции Кромвеля. Когда пришло время победителям делить добычу, Джеффри оказался достаточно предприимчивым, чтобы отхватить солидный кусок ирландской земли. Он догадался выбрать отдаленное и дикое место, поэтому после падения Республики никто не претендовал на его владения и Блакстон не только благополучно попал под амнистию, но и добился, чтобы его вексель на владение землей был подтвержден королевским словом. Так он стал лордом Блакстоном.