Анна Коростелева: Цветы корицы, аромат сливы

— Домик для сверчка без сверчка, — пробормотал Сюэли, — грустно от его вида.

Он искал всюду. Прекрасно пахла сирень в стеклянной банке на окне. В голове у Сюэли тикал хронометр. «Что же я так долго… Где же это…». Помещение было так заставлено, что он не сразу заметил сундук от театра. Сверху было навалено с восемьдесят цзиней всякой дряни.

— Когда на сердце светло, в темном подземелье блещут небеса. Когда в мыслях мрак, при свете солнца плодятся демоны, — просвещал своего слушателя поневоле Ди за дверью.

Когда Сюэли откинул наконец крышку и начал перебирать содержимое сундука, его сердце сильно забилось: он почувствовал неладное. Он не сразу понял, в чем дело, пока, покопавшись в сундуке, не обнаружил со страхом и упавшим сердцем, что держит в руках двух одинаковых марионеток: двух императоров. Двух императоров в одном театре не должно было быть. Он схватился в сундуке за одну, за другую куклу, копнул поглубже, вынул первую попавшуюся вещь и отпрянул в ужасе: он вытащил засушенную лапку каппы. Его прошиб холодный пот. У него в уме мелькнуло что-то вроде явственного видения: как в наползающем тумане, в сплошной перестрелке обнимает сундук и сползает с него рука доктора Накао, жесткого мистика, разумеется, охранявшего копию театра, разумеется, застреленного русскими на месте, и как лапка каппы выскользнула у него из-за пазухи, когда он упал мертвым. Сюэли повел глазами по сторонам и обнаружил второй, задвинутый в темный угол, точно такой же сундук. Он выволок его поближе к первому и отбросил крышку. Второй был полупустой, но марионетки, несомненно, были перемешаны. Русские конфисковали копию театра у японцев, свезли все в одно хранилище, здесь обнаружили полное сходство двух наборов и, поскольку им было все равно, свалили все в одну кучу. Кровь Накао Рюити затекла в сундук, что хорошо помогало отличить японский сундук-копию от оригинала. Но марионетки!.. Самостоятельно, без дедушки, рассортировать настоящие и фальшивые марионетки Сюэли не мог. Вызвать сюда дедушку он не мог также. Не под силу ему было и вытащить два сундука.

— Когда ищешь огонь, находишь его вместе с дымом. Когда зачерпываешь воду из колодца, уносишь с собой луну, — убалтывал милиционера Ди.

— Вот именно. Когда ищешь театр, находишь его вместе с копией, — Сюэли сел на пол и хотел заплакать, но вместо этого стал набирать номер на мобильном.

Набрав номер, он впервые в жизни начал разговор непривычно для себя и, с его точки зрения, невежливо, но именно так, как начинали его русские:

— Леша! — воскликнул он. — Ты где?

— Из универа еду, на «Кропоткинской», в метро, — откликнулся Леша.

— Выходи наверх и иди к Голицынскому флигелю, — выдохнул Сюэли, обезумев от такой удачи. — Я тебе по дороге объясню все.

Еще никогда в жизни Сюэли не приходилось говорить столько правды подряд.

— Я в запасниках Пушкинского музея, в хранилище китайской коллекции. Мы хотим выкрасть театр теней, он безраздельно принадлежит Китаю. Я очень, очень тебя прошу: помоги нам.

— Я согласен, что театр вам как бы нужнее, — легко согласился Леша. — А ты во что-то влип там?

— Да, тут непредвиденные обстоятельства. Еще два слова. Я нашел своего дедушку, и это Ли Дапэн. Времени на объяснения нет, слушай главное. И я, и дедушка, вся наша семья — лисы. Понимаю, звучит не очень, но… Помнишь, я нашел верховые останки под Любанью? Я нашел их тогда по нюху. Когда все ушли на обед, я… принял вид лисы. В месте раскопа ничем не пахло, а в стороне из-под земли пахло гарью, железом и чем-то органическим. Там я отрыл планшет. Помнишь? Леш, думай что хочешь, только зайди сейчас во флигель. Там Ди отвлекает милиционера, не сбивай его, пожалуйста, он не очень хорошо владеет гипнозом и с трудом это делает.

Через минуту Леша вбежал в комнатку, где Сюэли сидел на полу возле двух сундуков с марионетками.

— Значит, Леш, хочешь верь, хочешь — нет, но вот, — и Сюэли превратился у него на глазах в лису и обратно.

— Охренеть, — сказал Леша. Нервы у него были нормальные.

— Это — повседневная китайская реальность, — торопливо пояснил Сюэли. — А вот это — беда, — он обвел рукой два раскрытых сундука. — Москва — это огромный магнит: она притягивает к себе что ей нужно и что ей не нужно. Здесь два экземпляра театра, сваленные как попало.

— А, ну, нормально, чего еще от наших ждать. Недоразобранные военные трофеи.

— Без дедушки это не разгрести. А дедушка сейчас отвлекает музейного дежурного, и для этого он превратился в лису. Но он срочно нужен мне здесь, внутри. Без него я не отсортирую японскую копию от настоящего театра.