Мышь88: Если ты меня любишь

Она посмотрела на него и неуверенно улыбнулась.

— Мы могли бы прогуляться, если эта идея тебя не вдохновляет.

— Да, это мне куда больше по душе, а теперь… как я уже сказал, мне нужно срочно кое‑что уладить!

— Понимаю. Я с порога поняла, что… что‑то не так.

— Что, например? — напряженно спросил он.

Она вздохнула.

— Ты опять что‑то замышляешь. И тебе очень важно, чтобы никто об этом не знал, я права? Можешь не отвечать, я и так все прекрасно вижу. Мне очень–очень жаль, я и вправду не хотела этого для тебя.

— Что ты плетешь? Или ты хочешь видеть меня работающим? То есть подметающим улицы и моющим машины. Машины маглов, так, что ли? Ах да, как я мог забыть, можно еще чистить метлы и испытывать при этом кучу интересного и позитивного. А может, ты опять споешь мне песню про учебу и книги? Я сыт этим по горло и собираюсь заняться чем‑то стоящим, чтобы ты знала! И я дошел до этого, заметь, без твоих советов!

— Нет, — прошептала она, — я не это имела в виду.

— Отлично, я тоже! — он зашел слишком далеко, и теперь нужно было срочно успокоиться и поговорить с ней по–другому. — Ты есть хочешь? У меня еще остались деньги, мы могли бы…

— Но ты ведь занят, я поняла, мне дважды повторять не нужно, — она легко встала, надела ботинки и мягко прибавила: — На реке я видела двух бранденбургских гарпий, попробую их поймать, может, тогда папа не будет на меня больше злиться! — и она молниеносно испарилась, лишь серебристые волосы блеснули в солнечном свете. Он долго смотрел ей вслед, не закрывая уныло скрипевшую дверь.

А ведь она стала куда лучше выглядеть, по мере развития их отношений. Стала больше следить за собой, даже красилась иногда. Как это раньше он не замечал, что ей, в общем‑то, и не нужна была косметика? Просто она хотела произвести на него какое‑то впечатление, подстроиться под «обыкновенную» девушку. Однако то, что она при этом оставалась необыкновенной во всех отношениях, все равно было заметно при каждом ее слове, взгляде, жесте, шаге… Ему было с ней интересно, хоть он и не смел себе в этом признаться. Она постоянно говорила о столь увлекательных вещах, что они ему даже снились по ночам в самых невероятных интерпретациях. И это притом, что, по большей части, это были всякие абстрактные понятия, фильмы без сюжета, которые она умудрилась когда‑то посмотреть в магловских кинотеатрах, люди, которых он никогда не знал, далекие страны и города, в существование которых она верила. Эта девушка определенно прилетела с другой планеты, а он никак не мог понять, как спустить ее с небес на землю. В конечном итоге, невозможно бесконечно говорить о том, чего никогда не случится, и целые ночи просиживать на берегу какого‑нибудь заросшего пруда, целуясь, не глядя друг другу в глаза, и думая каждый о своем. И все это тянется больше двух лет…

Он почувствовал себя еще хуже. Вряд ли она пожалуется той же Грейнджер, это уже плюс… но было ли дело только в том, пожалуется она или нет? Совершенно ясно, что у него какой‑то неправильный образ мыслей, но что же теперь делать? Подавленный, он закрыл дверь, вернулся на кухню и принялся за очередную чашку кофе, который почему‑то показался ему более горьким, чем обычно. Ну ничего. Нужно было только подождать до завтра, когда ему привезут товар, он знал, что с ним делать, таким образом должна была быть испытана его надежность, а потом… потом он скажет этой никчемной жизни «Прощай!», и даже его отец, со всеми его притязаниями и скепсисом, будет им гордиться.

Неожиданно начался дождь…

— Что ж, значит, первое задание? Тогда желаю вам удачи, мальчики! — широко улыбаясь, сказала Гермиона.

— Это вовсе не так смешно, как тебе кажется! — нервно возразил Рон. — Нас за все три года ни разу не посылали на серьезное дело, понимаешь ли?

— Конечно нет, мы сами на него отправлялись! — Гермиона улыбнулась еще шире.

— Что‑то с ней сегодня не так, — подозрительным тоном заявил Гарри. — Гермиона, давай начистоту, ты знаешь что‑то такое, чего мы еще не знаем?

— Этого ты уж мог бы не спрашивать. Я всегда знаю больше, чем вы оба!

— Это и так понятно, но все‑таки…

— Ничего такого мне не известно, неужели трудно догадаться? Насчет операции знают только несколько человек, думаете, меня стали бы просвещать на эту тему? Я ведь не участвую в ней.

— И к чему такая секретность? Зато мы не имеем представления о том, что надо делать! — выпалил Рон.

— Но нас же тренировали…

— Но не так! Я хочу сказать, у нас в жизни и так было много всякой практики, но такого, чтобы нам надо было кого‑то выслеживать и выяснять, что он делает, с кем встречается и какие заключает сделки… Как‑то это недостойно аврора.