Светлана Эст - Новенькая

Вместе с Ведьмушкой, самой находчивой из ее новых одноклассниц, разматывавшей с себя куски ткани, прозрачной и тонкой, словно ледок на реке поздней осенью, засмеялась и Русалочка. Подняв один лоскут необычной кожи, она пошуршала им и спросила:

— Откуда у тебя… не знаю, как это называется?

— Литиленовая пенка. У Алхимика в кладовой ее целый рулон лежит.

— Ты меня спасла, — растроганно сказала Русалочка. — Будем подружками! Давай, я тебя обниму.

— Мы, Иствикские ведьмы, Шер, Пфайффер, Сарандон и я, не любим… да что там, совершенно не выносим… нет, не так, просто ненавидим… когда нас не целуют и не лелеют! Почему я все еще необнятая, новенькая?! …Ну, хватит-хватит, пора приниматься за дело: нам нужно тихонько вернуть литиленовую пенку, пока Алхимик не обнаружил, что ее изрядно поубавилось. Отойди, новенькая, я сейчас буду звать собаку Баскервилей.

Поспешно спрятавшись за кедр, Русалочка приготовилась к встрече с псом, которого она уже сегодня видела. После оглушительного свиста Ведьмушки будто ураган начался в чаще: захрустел валежник, беспорядочно всколыхнулись кусты пахнувшего клопами багульника, и на поляну выскочила громадная серого окраса овчарка, галопирующая, будто скакун горячих арабских кровей. С разгона она кинулась на грудь Ведьмушке, стоявшей в раскоряченной позе футбольного голкипера, принимающего одиннадцатиметровый, и принялась облизывать ей лицо и вилять хвостом. С трудом удержавшись, чтобы не рухнуть назад, бойкая девчонка почесала за ухом у своего любимчика, когда-то выбракованного в собачьем питомнике из-за лапы с шестью когтями.

Со времен крещения Руси считается, что именно такой пес, ярчук, может угадывать нечистую силу. Поэтому ведьмы и бесы панически боится ярчуков, кроме, разумеется, Ведьмушки, которая плевала и на родительский гнев, и на недовольство педагогов, и на угрозы других воспитанников приюта. Сначала она собиралась назвать щенка какой-нибудь устрашающей кличкой: Адольф, Чикатило, Иосиф, Джек Потрошитель, Мао, — но потом передумала и назвала в честь совершенно безвредного по сравнению с ними негодяя, Хьюго Баскервиля, убийцы молодой английской леди.

— Хьюня, ты у меня ездовой собакой еще не служил, — сказала хозяйка, озабоченная предстоящей транспортировкой литиленовой пенки в кладовую Алхимика. — Будем сейчас в чукчей играть, однако! Жаль только, что нарты отсутствуют. Или они «юртами» называются, ну, такие сани на полозьях? Ты не знаешь, Русалочка?

Она скидала шуршащую, словно сухие дубовые листья, псевдокожу в большой ворох и, потоптавшись на этой куче, что не привело к каким-нибудь заметным результатам, перевязала ее собачьим поводком, после чего сделала попытку пристроить поклажу на спину пса, но Сэр Баскервиль игриво увернулся.

— На строганину тебя пущу! Чукчи мы или не чукчи?! — пригрозила Ведьмушка, а потом, подхватив легкий тючок, сама понесла его к зданию приюта, в левом крыле какого, полностью занимая подвал, находился кабинет химии.

Идти было недалеко. Девочки и уныло плетущийся за ними Хьюго, оставшийся не у дел, миновали спортивную площадку, которая поросла голубыми барвинками, куриной слепотой и тысячелистником. Здесь Оборотень муштровал молодых вервольфов с веселыми янтарными глазами, хмельными от вольных игр, дружной компании и азарта. В учебный пень, торчавший посередине площадки, была вогнана остро заточенная «финка», и волчата беспорядочно кувыркались через него в попытках выполнить тройное сальто, ударяясь о землю толстыми отъевшимися за каникулы животами при неудачном приземлении.

— Еще раз показываю вам, паршивцы! — рыкнул их матерый наставник. — Трижды переворачиваетесь в группировке, и заканчиваете упражнение в такой позиции, чтобы морда оказалась повернутой к волчьему солнцу. …Ничего, я из вас сделаю настоящих людей!

— Зачем они прыгают? — осторожно поинтересовалась Русалочка, мучавшаяся вопросами: во-первых, как она сюда попала, и, во-вторых, кто эти существа, снующие кругом, но которая после жестокого урока Оборотня боялась их задавать.

— Спортсмены? Им, чтобы волчий облик поменять на человеческий, нужно три раза перекинуться через пень, в какой воткнут медный нож, да так, чтобы голова оказалась в стороне, откуда «светит месяц, светит ясный, светит полная луна».

Сзади взвыл один из вервольфов, так как для повышения успеваемости Оборотень клыками стал рвать его за летнюю, без подшерстка, шкуру.

— Совсем озверел, — сказала Ведьмушка, но не очень громко, чтобы не связываться.