Ричард Кнаак - Весы змея

Он поднял кинжал и начал выкрикивать слова. Его заклинание было его собственной вариацией того, что он уже использовал, только усиленной. Однако не только слова силы нужны были ему. Мендельн вложил в дело свою волю, всё своё существо. Морлу были надругательством над естеством; они должны были быть изгнаны…

Из кинжала вырвался ослепительный свет, от которого сам Мендельн закричал в удивлении. Он зашатался, внезапно чувствуя себя так, словно из него высасывают саму жизнь.

Свет распространился среди эдиремов, а затем среди их врагов. Мендельн смотрел с надеждой и тревогой в ожидании, что что-то произойдёт. И когда ничего не произошло, он чуть не сдался своей растущей слабости.

Но затем морлу снял свой шлем. Безобразный воин с полностью открытым ужасающим, покрытым шрамами лицом сделал неловкий шаг в направлении Мендельна… А затем развернулся и рухнул на землю.

Упал второй рядом с ним. Потом и третий.

«Получается! — обрадовался Мендельн. — Получается!»

Тем не менее, это всё ещё происходило слишком медленно, и давление, которому подвергался он, начинало преобладать. Он упал на одно колено, когда целый ряд морлу просто взял и рухнул.

Мендельн проклинал своё немощное тело. Он проклинал также Ратму и Траг’Оула за то, что взвалили всё это на него. Они говорили о необходимости поддерживать Баланс, но как он будет поддержан, если эдиремов всех перебьют здесь? Какой прок тогда от Баланса? Почему дракон ни разу не вышел из укрытия и не предпринял каких-либо действий, вместо того чтобы без конца твердить остальным, что они должны делать?

Ты говоришь правду, — внезапно раздался знакомый голос. — Ты говоришь правду, Мендельн уль-Диомед…

Ощущение было такое, словно брат Ульдиссиана спал всю свою жизнь, а теперь пробудился с силами, которыми дракон — и Ратма, чувствовал Мендельн, — наполнили его. Мендельн поднялся, полный надежды, полный силы.

Силы, которую он сосредоточил на кинжале… И на своём заклинании.

Свет воссиял так ярко, что его наверняка увидели даже те, кто бодрствовал в столице. Вокруг него бойцы застыли в изумлении.

И морлу — все морлу — наконец-то умерли… Снова.

Они падали дюжинами, двумя десятками и, Мендельн был уверен, сотнями. Поворачиваясь кругом, он видел только их трупы, усеивающие уже буквально пропитанные кровью джунгли. К счастью, он знал, что эти чудовища больше не восстанут, потому что заранее позаботился об этом во время чтения заклинания.

С ними со всеми покончено, — провозгласил Траг’Оул. — Их больше нет…

Дракон и Ратма оставили его. Мендельн зашатался и упал на оба колена. Его рука безвольно опустилась, и тогда невиданное освещение, излучаемое его кинжалом, исчезло.

Другой голос проник в его мысли, но этому голосу он был рад, поскольку он говорил не с ним одним, а со всеми защитниками.

«Добейте их! — приказала Серентия. — Они в смятении! Они проиграли! Теперь время ударить… За Ульдиссиана!»

Радостный шум поднялся в рядах последователей его брата, и даже Мендельн прибавил к нему свой измученный крик. Эдиремы ринулись к противнику, сметая надзирателей мира и отбивая заклинания жрецов. Помимо лязга оружия были также энергетические шары, подвиги возросшей силы и так далее. Некогда неодолимые ряды Триединого распались. Надзиратели мира бились, но без особой надежды.

Мендельн хотел лишь спать, но заставил себя подняться на ноги. Поспать можно будет только тогда, когда, — если предположить, что позади этой уродливой головы не скрывается какого-нибудь нового ужаса, — миньоны Лилит будут полностью уничтожены. Только тогда…

Он ощутил, что жрец читает заклинание. Мендельн вытянул кинжал вперёд и забормотал. В голове он представил, как заклинание жреца обращается против него. Тёмная тень окутала заклинателя, тень, которая буквально пожрала его целиком. У жреца даже не было времени закричать.

Воевать ещё предстояло немало, но победа теперь склонилась на сторону эдиремов. Их уверенность продолжала возрастать, а кроме того они чувствовали сердцами, что это решающий момент.

И они сражались. Мендельн, зная о том, что больше ничего не может сделать для брата, сражался вместе с ними. В этот миг он одновременно уважал и ненавидел Баланс, поскольку он прекрасно знал, что эдиремам нужно победить, даже если это означает потерять Ульдиссиана. Санктуарий мог выжить и без его брата. Мендельну только оставалось надеяться, что посланный фрагмент поможет Ульдиссиану выжить, где бы он ни находился.