Ричард Кнаак - Право по рождению

Действуя с обычно отсутствующим проворством, Мендельн углублялся в джунгли. Голос продолжал подзывать его, указывая ему, куда поворачивать. Он следовал его указаниям без тени сомнения.

Насекомые держались от него подальше, как они и делали практически с тех самых пор, как он и его товарищи вступили в заросли. Они быстро ощутили перемену в нём, инакость , которую Мендельн только начинал понимать.

Несмотря на темноту, он видел без труда. Да, всё вокруг покрывали тени, но его зрение было острее, чем когда-либо. Действительно, кое-что Мендельн мог видеть даже лучше, чем среди бела дня. Окружение обладало большей определённостью, большим своеобразием.

«Поворот… Поворот…» — командовал голос. Мендельн подчинился, сделал несколько шагов и стал ждать.

Но голос больше не давал указаний.

Хмурясь, он сделал ещё один шаг…

И вдруг перед ним вырос сверкающий обелиск, нетронутый беспросветной растительностью.

Он был почти в два раза выше Мендельна и, по его подозрению, был изготовлен из обсидиана. Мендельн в своё время восхищался образцами чёрного камня, которые Сайрус принёс ему от торговца, и чувствовал, что то, что стояло сейчас перед ним, не могло быть ничем иным.

Но его внимание привлёк не сам остроконечный обелиск, а то, что было высечено на его гранях.

Новые слова на древней системе письма.

Они шли от верха книзу, и, когда он смотрел на них, ему казалось, что они слабо светятся. Мендельн беззвучно произнёс их, как мог, узнав достаточно символов, чтобы создать смутное представление о значении остальных.

Он читал, и понимание его росло. Возбуждаясь, он просматривал первую грань снова и снова. Каждый раз сообщение становилось яснее. Выражение его лица всё больше походило на детское, ибо то, что было написано там, наполнило его благоговением.

Так Мендельн всё читал и читал…

Ульдиссиан смотрел на человека перед ним, не веря своим глазам. Ромий, преступник. Ромий, обращённый.

— Что… Что вы здесь делаете? — вопросил Ульдиссиан. Его взгляд метнулся к нескольким лицам, какие можно было разглядеть. Он узнал большинство из них. Все они были из Парты.

— Когда мы обнаружили твоё исчезновение, о Святой, мы испугались худшего, особенно после того, что случилось с мастером Этоном и его мальчиком! Никодем — хороший ловчий, и некоторые другие тоже! Мы как можно скорее отправились за тобой! — Ромий улыбнулся. — Но с тобой всё в порядке!

— Вам не нужно было идти за мной, — сказал Ульдиссиан. — Вы подвергаете себя опасности… А как же ваши семьи?

— Все мы пошли по доброй воле, — ответил кто-то. — И наши семьи, понятное дело, тоже с нами! Мы бы ни за что не оставили их! Разве не так?

Раздался гул одобрения. Ульдиссиан начал замечать, что фигуры позади тёмной толпы не такого крупного сложения. Некоторые были откровенно малы. Они и не подумал, что это могли быть женщины или, раз уж на то пошло, дети.

Но зачем брать с собой семьи в такую отчаянную погоню?

Его стало подташнивать.

— Ромий, почему вы все здесь?

— Как же, чтобы ты научил нас ещё чему-нибудь, о Святой! Чтобы следовать твоим путём, куда бы он ни вёл тебя! — другие поддержали это заявление.

— Не зовите меня так! — выпалил Ульдиссиан. — Никогда!

Ромий склонил голову.

— Прощения просим, мастер Ульдиссиан! Совсем забыл!

Стиснув зубы, Ульдиссиан продолжил:

— Вы сорвали с места свои семьи, чтобы идти за мной? Вы с ума сошли?

Почти все разом они покачали головами. Он осматривал горожан, зная, что его ярость почти не трогает их. Они были совершенными безумцами и не могли видеть правды.

Но раз стало ясно, что ничего не остаётся кроме как учить их, они скоро придут в себя… И тогда они сами разгневаются на него.

Мендельн всё ещё волновал Ульдиссиана, но сначала нужно было разобраться с группой.

— Сколько вас всего, Ромий?

— Добрая четверть Парты стоит перед тобой, мастер Ульдиссиан, а остальные ждут от нас доброй весточки, чтобы присоединиться к нам!

Тошнота усилилась во сто крат. Почти не в силах думать, Ульдиссиан повернулся назад к лагерю.

— Следуйте за мной.

— Всегда, — пробормотал Ромий.

Уже жалея о своём выборе слов, сын Диомеда пошёл прочь. Позади него послышалось шарканье множества ног, шелест травы и веток.

Когда он подошёл к краю лагеря, Ахилий напряжённо ждал со стрелой и луком наготове. На его лице отразилась борьба чувств, когда он увидел, кто идёт по следам его друга.