Брайан Джейкс: Котир, или война с дикой кошкой

Гуди вздохнула и принялась готовить овсянку для завтрака.

— Красиво звучит, но мы ведь мирные животные. Мне не постичь, каким образом мы сможем вернуть себе нашу землю, воюя против обученных солдат.

Гонф долил бузинного вина в чашу Бена Колючки и, погрустнев, уставился на огонь.

— Вот что я тебе скажу, товарищ. Наступит день, когда все переменится. Подожди, и увидишь. В Страну Цветущих Мхов придет кто-нибудь бесстрашный, а мы уже будем наготове. Мы так отплатим за все этой грязной шайке дармоедов и их хозяевам — диким котам, что им покажется небо с овчинку.

Бен устало потер глаза:

— Кто-нибудь бесстрашный… Забавно, что это говоришь ты. Я думал совсем недавно, что вижу такого. Эх, сейчас он, наверное, уже мертв или сидит в темнице. Давай ляжем спать. Я ужасно устал.

Маленькая хижина оставалась теплым безопасным островком назло буйству северного ветра, который гнал Перед собой снежинки, завывая и посвистывая в голых сучьях. Страна Цветущих Мхов томилась в плену зимы.

Два горностая втащили в спальню бешено вырывающегося пленника. Он был связан длинной веревкой, которую оба стражника старались держать туго натянутой; мышонок прыгал и скакал туда-сюда, кусался и царапался, сперва ослаблял веревку, потом так рвался вперед, что стражники натыкались друг на друга; когда они сталкивались, мышонок напрыгивал на них, кусал и бил несмотря на веревку, которая прижимала его лапы к бокам. Хорек-стражник, стоявший у дверей, подбежал помочь. Втроем им удалось прижать воинственного мышонка к полу. Они лежали на нем, стараясь избежать ударов головой и укусов зубами. Пленник тяжело дышал, глаза его сверкали, бесстрашно вызывая на бой тех, кто лишил его свободы.

Вердога уселся прямо, забыв о сне, и обратился к горностаям:

— Докладывайте. Что это у нас тут такое?

Один из горностаев высвободил лапу и быстро отдал честь:

— Повелитель, мы его поймали в границах твоей страны. Он чужак и ходит с оружием.

В комнату вошла ласка и положила у подножия кровати заржавевший меч путника.

Из-под полуопущенных век Вердога бросил взгляд на меч и лежавшего на полу мышонка:

— Носить оружие и нарушать границы моих владений — значит совершить преступление против моего закона.

Пленник, пытаясь вырваться, крикнул громко и гневно:

— Кот, я не знал, что это твоя страна. Прикажи своей страже развязать меня и не лапать. Ты не имеешь права держать в плену зверя, рожденного свободным!

Вердога был невольно поражен бесстрашием мышонка. Кот собирался заговорить, но тут Цармина схватила покореженный меч пленника и приставила острие к его горлу:

— Ты, наглое ничтожество! Говори быстро, как тебя зовут? Где ты украл эту ржавую железяку?

Стражи силой удержали мышонка от прыжка, и голос его задрожал от гнева:

— Мое имя — Мартин Воитель. Этот меч некогда принадлежал моему отцу, а теперь он мой. Я волен идти, куда хочу, кошка. Так-то вы встречаете путников?

Движением меча Цармина заставила Мартина откинуть голову назад.

— Для мыши ты слишком много болтаешь, да еще с высокопоставленными особами, — презрительно прошипела она. — Сейчас ты в Стране Цветущих Мхов. Вся земля, какую можно обойти за день, принадлежит нам по праву завоевания. Закон, установленный моим отцом, гласит, что никому не дозволено носить здесь оружие, кроме его солдат. Кто нарушает закон, карается смертью.

Плавным кошачьим жестом она подала знак страже:

— Увести его и казнить.

Стражники остановились, услышав голос Зеленоглаза, который обратился к сыну:

— Джиндживер, а тебе нечего сказать? Как мы поступим с этим пленником?

— Говорят, что незнание закона не освобождает от ответственности, откликнулся тот. — Но даже если это так, было бы несправедливо покарать Мартина. Он чужак, и нельзя требовать, чтобы он был знаком с нашими законами. Кроме того, убить его слишком просто. Мне он кажется честным малым. Если бы у меня было право решать, я приказал бы выдворить его с нашей земли, а затем вернуть ему меч. Он поймет, что назад ему лучше не возвращаться.

Вердога перевел взгляд на дочь.

— Теперь я объявляю свое решение. В мире и без того достаточно трусов, даже если не убивать храбрецов по пустякам. Этот Мартин — настоящий воин. Но, с другой стороны, если мы позволим ему расхаживать по нашей земле, это могут истолковать как признак нашей слабости. Мое суждение таково: пусть он немного охладит свои лапы в тюремной камере. Через некоторое время его можно выпустить на свободу, при условии, что он никогда больше не будет столь самонадеян, чтобы нарушать границы моих владений.