Энн Бишоп - Королева Тьмы

Поэтому Деймон погрузился в работу. И каждый вечер он писал письмо Джанелль, рассказывая ей о том, как прошел день, изливая на страницы всю свою любовь. Два или три раза в неделю он отправлялся в Цитадель, где нещадно изводил Дрейку.

Теперь, наконец, Деймон получил новое сообщение. Родство сделало все, что было в их силах. Исцеление еще не завершено, но на все остальное потребуется время, и теперь ей следует находиться в теплой человеческой берлоге под неусыпной заботой.

Поэтому ему было сказано, куда доставить Экипаж, который отвезет Джанелль обратно в Зал.

Деймон прошел через луг и остановился в нескольких футах от Ладвариана. Шэльти совсем исхудал, однако в его ярких карих глазах сияло торжество — и настороженность.

— Ладвариан, — с подобающим уважением поздоровался Деймон.

«Деймон, — отозвался пес, беспокойно дернувшись. — Человеческие самцы… Некоторые человеческие самцы уделяют слишком много внимания тому, что снаружи».

Поняв смысл завуалированного предупреждения, Деймон распознал и скрывающийся за ним страх. Теперь он понял, почему они не позволили ему прийти раньше — боялись, что он может не выдержать увиденного. Они и сейчас этого боялись.

— Для меня это не имеет значения, Ладвариан, — мягко произнес он. — Это не имеет значения.

Шэльти пристально посмотрел на него:

«Она очень хрупка».

— Я знаю.

Дрейка вдалбливала это в него несколько дней, прежде чем разрешила отправиться в путь.

«Она много спит».

Деймон сухо улыбнулся:

— Я почти не спал.

Удовлетворенный, Ладвариан повернулся:

«Сюда. Будь осторожен, здесь много охранных паутин».

Оглядевшись, Деймон действительно заметил спутанные сети, способные затянуть разум человека и вовлечь его в странные сны или невообразимые кошмары.

Он шел очень осторожно.

Они пробирались по лесу несколько минут, пока не вышли на тропинку, приведшую к укрытию Ведьмы. Огромный шатер был разбит вдали от воды. Цветная ткань надежно оберегала от солнечных лучей, но при этом свободно пропускала воздух.

Ближе к воде Деймон увидел несколько нескладных песочных замков. Наблюдая за тем, как Каэлас пытается выровнять их стены своей огромной лапой, он невольно улыбнулся.

Полог шатра был откинут, открывая взору спящую внутри женщину. Ее ноги окутывала длинная разноцветная юбка. Рубашка цвета аметиста была распахнута, обнажая тело до пояса.

Деймон бросил один взгляд внутрь и стремительно бросился прочь от палатки.

Он остановился в нескольких ярдах, пытаясь вспомнить, как нужно нормально дышать, и уговаривая свой желудок не расставаться с содержимым.

Представители родства сделали все, что было в их силах. Они отдали многие месяцы целенаправленной, единой веры, чтобы завести исцеление так далеко. Деймону не хотелось даже думать о том, на что Джанелль была похожа, когда они принесли ее сюда.

Он почувствовал, как к нему нерешительно подошел Ладвариан. Поскольку Шэльти видел, как она выглядела раньше, ему, скорее всего, не трудно было понять реакцию бывшего Консорта.

— Ладвариан…

«Она поднялась из целительной паутины слишком рано, — горьким, обвиняющим тоном произнес пес. — Из-за тебя».

Деймон медленно повернулся. Его сердце истекало кровью от умело нанесенного словесного удара.

«Мы пытались сказать ей, что ты не пострадал. Пытались убедить, что ей необходимо как можно дольше оставаться в исцеляющих паутинах. Пытались доказать, что Стра… что Терса обязательно скажет тебе, что она вернется, что Повелитель позаботится о своем щенке. Но она твердила, что тебе больно и что она обещала. Она оставалась в паутине ровно столько, чтобы залечить все свои внутренние органы, а затем проснулась. Но когда она увидела…»

Деймон закрыл глаза. Нет. Благая Тьма, только не это. Ей было больно, она страдала… Но этого бы не произошло, если бы Джанелль осталась в исцеляющих паутинах.

— Терса говорила мне, — надломленным голосом произнес он. — Снова и снова. Но… все, что я знал наверняка… Джанелль обещала, что выйдет за меня замуж, а сама оставила меня… — Он не мог продолжать.

«Возможно, нам следовало сказать тебе самим, — неохотно признал Ладвариан после долгой паузы. — Мы не думали, что люди поверят в то, что она способна исцелиться, по крайней мере твердо, без сомнений. Но может быть, если бы мы рассказали тебе про паутины, ты бы поверил».

Вряд ли. Как бы сильно он ни стремился поверить, все равно закрались бы сомнения — и уничтожили бы то, что ему больше всего на свете хотелось сохранить.