Николай Воронков - Непослушная игрушка

И вдруг, как удар молнией, осознание, что меня, вернее, моего прежнего тела нет. И за всеми этими фэнтезийными бреднями – всего лишь смесь высоконаучных фокусов, новые технологии съемки. Остановили время, взяли тело убитого Гордона, скопировали мне его параметры и частично память, добавили ложные воспоминания. Теперь снимут киношку на натуре, смонтируют, и будет классическое фэнтези про попаданцев. А главным героем стану я, лишенный собственного тела для «правдоподобия переноса»! Мир вокруг стал чернеть от осознания ужаса произошедшего.

Похоже, время, отпущенное для наведения порядка в мыслях, кончилось. Данаор подошел ко мне и издевательски-участливо спросил:

– Ну что, в мозгах прояснилось?

Я невольно кивнул.

– Так где драгоценности?

– Не было никаких драгоценностей.

Тут же получил несколько ударов по морде.

– Хорошенько вспоминай – где драгоценности?

– Да пошел ты, если тупой и простых слов не понимаешь!

Данаор покосился на Зилипа, который с интересом слушал наш разговор. Потом подошел к женщине. Леди Верона – тут же всплыло в памяти. У меня был приказ сопровождать ее с пятеркой воинов.

Главарь усмехнулся, потом схватил женщину за волосы, резко отогнул голову и приставил нож к ее горлу.

– А если я попрошу?

Я только мотнул головой – нет.

Главарь снова усмехнулся, немного посильнее нажал на нож, и по шее женщины побежала струйка крови.

– А если так?

Я напрягся, но потом вспомнил, что это только кино и меня хотят заставить действовать по сценарию. Улегшись поудобней, насколько это было возможно, постарался изобразить радушную улыбку.

– Да хоть совсем прирежь, если это тебе доставит удовольствие!

Реакция окружающих меня порадовала – все уставились на меня в полном недоумении. Главарь отпустил женщину, и та тоже смотрела на меня совершенно круглыми глазами. Главный покосился на помощника:

– Ты чего ему дал, придурок?

– Как что? Эликсир памяти и правды. Он теперь говорит то, что знает, помнит и чувствует на самом деле.

– Ты хочешь сказать, что один из лучших воинов, телохранитель, на самом деле мечтает, чтобы мы прирезали его хозяйку, которой он служил верой и правдой? – Он повернулся к женщине. – И что же ты, дура, ему такое сделала, что он желает тебе смерти?

Та была в таком недоумении, что в ответ на вопрос только пожала плечами. А меня понесло:

– Что, ребята, поломал я вам сценарий? И ничего теперь у вас не получится! Ни одной сцены, ни одного эпизода! В этом я вам теперь не помощник, выкручивайтесь сами как сумеете!

Главарь подошел и как-то равнодушно врезал мне по губам. Удар не столько болезненный, как обидный. Я вообще взбеленился, внутри стала подниматься волна бешенства.

– Ах ты, ублюдок! Рот решил мне заткнуть? Не выйдет! – непонятно как, связанный по рукам и ногам, я все-таки умудрился вскочить на ноги. Закрутил головой, пытаясь высмотреть кинокамеры, и заорал: – Люди! Товарищи! Господа! Не верьте тому, что вам здесь собирались показывать, – это все подстроено! И эти «люди» – не настоящие, это специально подобранные актеры. Но я в этом не собираюсь участвовать. Если кто может, позвоните в милицию, пусть приедут меня спасать!

Главарь хотел еще раз врезать мне, но я в бешенстве напрягся, вырвал из веревок одну руку и сам врезал ему:

– Не трожь, падла! Я сам вас всех здесь замочу!

Теперь ко мне бросились уже несколько человек. Что удивительно, даже связанный, с одной свободной рукой, я умудрился пару раз врезать по противным рожам. Но долго не продержался – меня просто опрокинули, задавили весом тел. Я бил уже коленями, головой, непонятно чем, на губах выступила пена.

Когда меня наконец спеленали, как кокон гусеницы, а через рот завязали кусок веревки, я, поняв бесполезность сопротивления, мгновенно успокоился, ожидая, что на мне сейчас начнут отыгрываться. Но на лицах мужиков, обступивших меня, радости и злорадства не наблюдалось. Наоборот, смотрели на меня хмуро, даже с некоторым страхом. Общее мнение озвучил главный:

– Похоже, по голове ему досталось гораздо сильнее, чем мы думали. А тут еще ты, Зилип, со своим эликсиром! Вот у человека крыша и поехала. Кто-нибудь понял хоть одно слово из того, что он говорил? Жалко, если завтра он вообще превратится в идиота. Хороший боец, пятерых точно стоит. Если бы у меня в отряде все были такие… Ладно, завтра решим, что делать дальше.

Постепенно лагерь угомонился, все улеглись у костров. Про меня словно забыли – ни пожрать, ни напоить. И чем больше меня пробирала вечерняя прохлада, тем более неприятными становились мои мысли. Вырваться с этой «съемочной площадки» не получилось. Милиция не приехала, камеру не выключили, «стоп» не сказали. Какие выводы? Никаких. После эликсира я в своей памяти почти уверен. И если воспоминания не ложные, то тогда понятно, как я здесь оказался. Но почему меня не отругали сразу, как только я стал орать про «съемку»? То, что камер я не видел, еще не означает, что их нет. Все вокруг реагировали достаточно натурально, изображая непонимание. Возможно, эта группа – не профессиональные актеры, а привлеченные статисты (местные), которым не сказали всей правды. И съемку не остановили, потому что потом всегда можно сделать монтаж, вырезать неудачные куски. Я подергаюсь, решу, что это мои бредни, и послушно начну работать по их сценарию. А что, новое тело они мне дали, умение драться тоже. Дальше любовь красивой женщины, подвиги во имя… А вот хрен им! Меня аж перекорежило от нового приступа бешенства. Да я лучше сдохну, чем буду собачкой на коротком поводке, красивым правильным героем! Реалистичное кино захотели? Без косяков и накладок? Ну так я вам его устрою!