Аскольд Запашный: Камелот. Осколки легенд

В этот момент из кабинета вышел король и зашагал по коридору.

— Отец! — Ричард догнал отца. — Нам надо поговорить.

— О чем? — спросил король.

Принцу показалось, что в холодных глазах отца мелькнул интерес.

— О Камелоте…

Король внезапно остановился и перевел взгляд на сына. Несколько секунд он молча смотрел на Ричарда, а потом коротко ответил:

— Лучше займись делом!

И двинулся дальше.

— О чем поговорить? — удивленно спросил Эдем.

— Подожди, — Ричард отмахнулся от брата и устремился за отцом. — Но почему? — спросил он, догнав Вильгельма.

— Не позорься перед братом! — Король стрельнул взглядом в сторону Эдема. — Мне казалось, что ты уже достаточно взрослый, чтобы самому рассказывать детям сказки!

Король скрылся в своих покоях.

Ричард услышал, как щелкнул в замке ключ.

Вечером, когда солнце растаяло за горизонтом, в замке Виздомов зажглись тысячи огней. На свет праздника, как бабочки, подтягивались гости.

На такие праздники пускали всех без исключения: и лордов, и крестьян. Социальные отличия играли роль лишь при выборе места за столом. Понятно, что лорд не мог сесть за трапезу рядом с конюхом, но, тем не менее, угощение было обильным и для тех, и для других. Война уравнивает всех, и смерть одинаково страшна для всех, а победа в три раза слаще, если праздновать ее всем миром.

Принцы-победители появились в зале в парадном облачении — в белых доспехах, — чем вызвали восхищение дам.

Всюду играла музыка, бегали и смеялись дети, организуя шутливые драки на игрушечных мечах, дворцовые собаки громко лаяли и устраивали возню. То и дело был слышен визг фейерверка, звон кубков с вином и стук глиняных кружек с пивом.

Глаза сельских девушек блестели, потому что окружавшие их кавалеры были неотразимы. Они рассказывали о лучших моментах сражения с их участием, преувеличивая, естественно, раз в сто, но это никого не волновало. Знатные дамы тоже ни в чем не уступали селянкам в кокетстве, забыв знатность дома, в своей спальне, вместе с молитвенником под подушкой.

Веселье шло полным ходом, когда Эдем, ни разу не испытавший с утра приступов боли, вдруг почувствовал, как напряжение в больном плече усиливается, готовясь опять разорвать затянувшуюся тонкой корочкой рану.

Эдем пытался отвлечься танцами, но боль продолжала нарастать, отражаясь на его лице невольными гримасами. Это воспринималось дамами, с которыми он танцевал, как недовольство их обществом. После нескольких попыток принц оставил эту затею и присел за стол.

Он попробовал избавиться от боли старым «дедовским» способом, накачиваясь выпивкой, но это не помогало. В нем росла агрессивность, причину которой он вновь пытался оправдать этими адскими муками, до того момента, пока ему на глаза не попался Ричард.

Эдем наблюдал за братом, как ягуар наблюдает за бизоном, прикидывая, сможет ли осилить добычу, потому как именно такое желание зародилось в его голове. От приятных ощущений братского покаяния, состоявшегося после военного совета, не осталось и следа.

Эдема раздражали любые действия Ричарда: то, как он пил вино из кубка, катая во рту, как он смеялся с придворными, жесты, мимика, голос и даже то, что две верхние пуговицы на стоячем воротнике его белой рубашки были расстегнуты, в отличие от самого Эдема, который привык относиться к одежде «со всей ответственностью», полагая, что если портной приделал там две пуговицы, то они непременно должны быть застегнуты.

Эдем оттянул от горла душащий его воротник, расстегнул верхнюю пуговицу. У него начинался жар. Залпом допив бокал, он встал из-за стола и приблизился к Ричарду.

— Веселишься? — спросил он, не глядя брату в глаза, чтобы не выдать своего настроения.

Ричард кивнул. В этот момент подошел слуга с подносом, на котором стояли бокалы с игристым вином.

— Уйди, — отмахнулся Эдем.

— Я, пожалуй, возьму, спасибо. — Ричард приторно улыбнулся и взял бокал.

Слуга поклонился и исчез. Эдем сощурил глаза и уставился на принца.

— Игристое вино пьют только женщины, — заметил он, вызывая брата на ссору.

— Иногда хочется знать, почему женщины любят то или это. — Ричард отпил из бокала, блуждая взглядом по веселящейся толпе.

— Тебе всегда нравится делать все мне наперекор, — сказал Эдем, тоже с фальшивой улыбкой глядя на гостей, только его глаза скакали по танцующим гораздо быстрее.

— Просто у меня есть собственное мнение.

— И тебе всячески нравится его демонстрировать.