Мирей Кальмель - Песнь колдуньи

Альгонда присела на скамейку, которую вытащила из-под стола знахарка, и не удержалась, чтобы не бросить подозрительный взгляд на стол с травами.

— Из этого я сварю себе на будущую неделю отличный суп, — пошутила женщина, смахивая растения в свой фартук.

Она медленно подошла к котелку, распространявшему вокруг себя запах пряностей, и бросила туда содержимое фартука. Накрыла котелок крышкой, потом взяла с полки кубок и голубой восьмиугольный флакон, оправленный в подобие кружева из серебряной нити. Откупорив его, она налила в кубок немного прозрачного зелья.

— Выпей, сразу почувствуешь себя лучше. Ты на покойницу похожа.

— Вспомнив слова матери, Альгонда беспрекословно повиновалась. Как только эликсир пролился в ее горло, она ощутила прилив сил.

— Вы были правы относительно ястреба. Теперь он мертв.

— Знаю. Это было мудрое решение, Альгонда.

— Это ваше решение. Но зачем? Потому что он ранил Матье или потому что убил моего отца? Он ведь был вашим сыном, правда?

Пожилая женщина кивнула.

Альгонда внимательно посмотрела на ее лицо с пожелтевшей от старости кожей. Под отяжелевшими веками блестели глаза ясно-голубого цвета. У нежности нет возраста. И нет и капли лукавства. Несмотря на то что в этом странном жилище Альгонда чувствовала себя в безопасности, она не позволила себе расслабиться. То, что они связаны кровными узами, ничего не меняло, а вот то, что знахарка прежде об этом молчала, вызывало подозрение.

— А может, вы просто хотели отомстить?

— Я не враг тебе, но враг гарпии. Этого достаточно, чтобы ты мне поверила?

— Нет, пока я не узнаю, кто вы такая на самом деле.

— Единственная, кто знает правду. Всю правду. Но если ты хочешь доказательств…

Она раскинула руки ладонями вверх. Достаточно было одного заклинания, чтобы на глазах у изумленной Альгонды комната растаяла в потоке голубоватого света.

Матье левой рукой лупил чучело до тех пор, пока хватало сил. Он свалился за тюк с соломой, задыхающийся, прячась от нескромных взглядов. Он боялся, что на него станут смотреть охранники — некоторые из них пришли его подбодрить, но вскоре оставили его изнемогать в отчаянных попытках доказать что-то себе и остальным, а сами вернулись к своим играм. Здоровым глазом он посмотрел на правую руку и скривился, увидев, что на месте швов кожа вспухла и из раны сочится сукровица. Боль отдавалась в руке до самой подмышки. Он снова попытался сжать пальцы, но ничего не вышло.

«Может, со временем получится», — пытался он убедить себя, хотя этим утром отец передал ему слова знахарки.

— Но у тебя остается печь, — попытался утешить сына Жан.

Матье прекрасно понимал, что это значит. Гнев охватил его, но Матье не позволил ему излиться в крике. Отец ни в чем не виноват. И расстраивать его было бы несправедливо. И тогда Матье снова взял меч с гербом и ушел, чтобы еще раз испытать себя.

Он опустил голову, закрыл глаза. Головная боль была почти такой же сильной, как и боль в руке. Он часто глупо реагировал на проявление чувств других людей. Жалость, которую он прочел во взгляде Альгонды, когда та снимала с него повязку, пронзила его, как удар кинжала. Ее притворные стоны тоже. Ему так нравилось доставлять ей наслаждение, что он сразу понял: она притворяется. Отныне ничего не будет, как раньше. Со временем, возможно, он будет видеть вторым глазом, вернется подвижность к пальцам. Филиппина должна оставить с ним Альгонду!

— Правильно, прячься, сопляк, ты воняешь, как кусок падали, — послышался слева голос.

Марта…

Он стиснул зубы и поднял голову. Уперев руки в бока, она закрыла от него солнце своей черной тенью.

— Мне не нужны твои советы, — отрезал он.

Она подошла и присела на корточки, чтобы их лица оказались на одном уровне.

— Бедненький Матье! Даже если бы не это ниспосланное провидением нападение, неужели ты думаешь, что уехал бы из Сассенажа? Что барон позволит тебе пользоваться его потаскушкой?

Матье вздрогнул.

— Иди поплюйся желчью в другом месте, ведьма! Мне нет дела до твоих лживых бредней!

Марта рассмеялась.

— Ты прав. Пускай твоя Альгонда продолжает в том же духе! Женись на ней скорее, чтобы барон спокойно мог ее обрюхатить!

Гнев, последние несколько дней снедающий Матье изнутри, ударил в виски, прогнав мигрень. Он бросился на Марту, чтобы заставить ее замолчать.

Она не ожидала нападения, поэтому потеряла, равновесие и оказалась под ним. Матье всем своим весом придавил ее к земле.