Юлия Горская - Ключ от бездны

- Я не понимаю, старейший, – лицо Кхорха побледнело и вытянулось. Он встал, со страхом глядя на вождя.

- Все ты понимаешь. Ломай. Ты знал, для чего я привел тебя сюда.

С отчаянной решимостью мальчик надломил клюку, и отбросил нижнюю ее часть.

- Давай, жрец Кэух, это твоя первая жертва, - подбодрил Хэт, не открывая глаз.

Он чувствовал, как тяжело и жутко маленькому Кхорху. Но сам не испытывал страха. Он был готов. Готов…

Мальчик упал на колени, не в силах поднять посох, но сухие и горячие пальцы вождя сжали его руку, направляя острый край обломка к старческой груди. По контуру магического круга вспыхнул огонь, обдавая людей жаром. Вновь содрогнулась земля. На лиловой небесной тверди молнии оставили глубокие, сверкающие следы когтей. Оглушительный раскат грома прокатился над пустошью. И снова воцарилось глухое безмолвие.

- Я не смогу сделать это сам, - чуть слышно выговорил Хэт.

Подняв к притихшим небесам искаженное мукой и ужасом лицо, Кхорх закричал и всей тяжестью навалился на сломанный посох…

Правитель Маакора [5] Маакор - земля к западу от Дэнита, граничащая на севере с лесами Арбоша и давшая название государству мхаров. Астеман Оджа Ва-Лераг смотрел на город, что раскинулся у подножия Священного холма. Поднявшись по широкой гранитной лестнице к храму, он остановился и в который раз залюбовался чарующей картиной. Вечерний Ахвэм! Последние лучи заходящего солнца окрашивали город в мягкие алые тона, и казалось, что весь он охвачен прозрачным огнем. Взгляд маакорского владыки заскользил по красивым домам, башням, куполам, по правильному рисунку улиц и отчетливой границе набережной, по чудесному ахвэмскому саду, с его беседками, священными источниками, фонтанами, мостами и купальнями, воссозданными талантливой рукой. Замысловатый узор дорожек в саду повторял священный знак богини Эморх - покровительницы города. Так пожелал Муту-Асс - далекий предок Астемана и первый правитель, который заложил основание Ахвэма и часто повторял, что у каждого города свой, всегда изменчивый облик. Он писал в Хрониках, что «Ахвэм подобен темноликой деве-воительнице, которая пришла поклониться Анхе». [6] Анха - священная река у жителей Маакора.

Раньше дворцы и храмы возводились из туфа. О тех временах теперь напоминали сторожевые вышки, пограничные крепости да массивные тройные стены на горном побережье Седых озер. Если говорить языком первого мхарского властелина, сейчас стольный град был сравним со «светлоокой утонченной красавицей, что возлежит у реки, любуясь своим стройным телом и серебристыми крыльями». Сам Астеман, последний правитель Маакора подарил ей те крылья, когда выстроил два храма с куполами цвета священного белого металла.

Он любил Ахвэм. Как любят единственное дитя. И трудно и больно ему было представить, что однажды светлого города не станет…

Глаза Ва-Лерага невольно обратились к югу. Там, сокрытая дымчатым покрывалом облаков, вздымала к небу двурогую вершину чудовищная гора.

Тяжело вздохнув, правитель отвернулся и направился к вратам святилища. Постучав колотушкой в дверь из бронзы, он сразу вошел, оказавшись в прохладно-темной зале. Царивший здесь полумрак рассеивало зеленоватое мерцание маакорских светильников, подвешенных меж громоздких колонн, что двумя рядами тянулись от входа. В глубине залы теплились красным огни главного алтаря. Грандиозные размеры храма, мистический свет ламп, тихое и торжественное пение жрецов, что доносилось до него из малого святилища, как всегда тронуло и умиротворило душу Ва-Лерага. Ведь он знал, что это дух великой богини ниспосылает на людей этот покой, чтобы те постигали ее мудрость.

- Приветствую тебя, владыка! – навстречу ему уже спешил Бамин-Ат, верховный жрец храма, посвященного Эморх – худой и высокий старец, одетый в белый балахон. Немного сутулый, с орлиным профилем и ясным взглядом серых продолговатых глаз, этот господин был носителем главного признака народа мхаров – перепонок между пальцев, что само по себе говорило о чистоте его крови и полубожественном происхождении. Верховный служитель протянул Астеману руки, украшенные золотыми браслетами, но радостная улыбка сошла с его тонких губ, когда он заметил выражение лица гостя.

– Что так омрачило тебя, друг мой? – заботливо спросил жрец.

Правитель коснулся лбом его руки, принимая благословение.

- Об этом я и желаю говорить с тобой, - отозвался он с печалью в голосе. – И пришел в храм, чтобы никто не помешал нам.