Сара Зеттел - Наследие чародея

Как и у большинства мужчин, которых Бриджит довелось увидеть в этой стране, на ее похитителе были надеты плотные облегающие штаны, заправленные в кожаные сапоги, и длинный широкополый кафтан, рукава и воротник которого были оторочены мехом. Но носил он все это как-то неправильно. Он весь будто съежился в своей одежде, ему было явно неудобно, словно его смуглая кожа зудела от соприкосновения с шерстью. А может быть, это просто от холода. Этот человек и зима были несовместимы — Бриджит инстинктивно почувствовала это.

На самом деле — Бриджит расправила плечи — она его знает. Это Сакра, главный советник и помощник молодой императрицы Ананды, коварной колдуньи, главного врага Изавальты. Она видела его в мамином зеркале — один раз вместе с Вэлином, и еще раз одна.

Сердце Бриджит забилось сильнее. Рядом входная дверь, может, удастся сбежать? Но куда? В ночь, в мороз… Да и далеко ли можно убежать, когда на снегу ясно виден каждый след… А если за дверью ее ждут вороны-оборотни? А если даже и нет, сумеет ли она выйти на дорогу? Ту самую дорогу, с которой нельзя сворачивать? Что же делать? Кричать, словно какая-нибудь глупая девчонка из мелодрамы? Да если бы этот человек боялся, что ее крики может кто-нибудь услышать, он наверняка бы заткнул ей рот кляпом, прежде чем освобождать из тенет.

Тем временем Сакра заговорил на том же грубом, насыщенном согласными языке, которым Вэлин говорил с солдатами. Однако речь Сакры отличалась по ритму: в ней были паузы, которых не делали коренные жители Изавальты. Очевидно, язык этот не был для Сакры родным, и выучил он его не так давно.

Не получив от Бриджит ответа, Сакра заговорил снова — громко и отчетливо выговаривая каждое слово. Бриджит поджала губы и отрицательно помотала головой. Тогда Сакра приблизился и заговорил опять — на этот раз тихим, свистящим шепотом.

Бриджит твердо встретила его взгляд.

— Нехорошо с вашей стороны угрожать мне, сэр, — сказала она. — Я не понимаю ни слова из того, что вы говорите. Так что если вы собираетесь что-то со мной сделать, так уж лучше начинайте сразу.

Сакра отступил назад, вглядываясь в ее лицо карими осенними глазами. А потом вдруг рассмеялся. Это был невеселый смех, и Бриджит показалось, что смеется он над собой, а не над ней.

Сакра сделал шаг назад и указал ножом на дверь в дальнюю комнату. Смысл этого жеста был очевиден без всяких слов. В голове Бриджит вновь пронеслись мысли о побеге, об адском холоде, о возможной засаде воронов-оборотней… Выпрямив спину и гордо подняв голову, она прошествовала в указанном направлении.

Вторая комната оказалась маленькой неуютной спальней. В ней стояла шаткая койка с деревянной спинкой, стол, грубо выструганный табурет и глиняный сосуд известного предназначения. Сакра опять взмахнул ножом, и Бриджит попятилась к дальней от двери стенке. На мгновение ее похититель исчез, а затем появился снова — с жестяным фонарем в руках. Он поставил фонарь на пол, вышел из комнаты, закрыл дверь, и Бриджит услышала, как повернулся ключ в замке, а потом задвинулся засов.

Разыгрывать оскорбленное достоинство больше не было смысла, и голова Бриджит безвольно поникла. «Прекрасно. Замечательно. Отличное начало новой жизни в новом мире, полном чудес и волшебства. Какая же я дура! Как я могла поверить в эту затею!»

Но делать нечего. Бриджит подняла фонарь и поставила его на стол. Смешно, конечно, но она была благодарна своему тюремщику за то, что он догадался оставить ей светильник, ведь иначе она бы осталась в кромешной тьме. В комнате не было окон, лишь дверь, да и та заперта. Насколько Бриджит могла разглядеть в дрожащем свете фонаря, крыша была сделана аккуратно и казалась достаточно крепкой. Даже если удастся забраться на потолочную балку, выбраться наружу будет невозможно все равно. Разве что фонарем прожечь дыру в крыше… А что потом? Дороги она не знает, теплой одежды нет. Зима тут куда холоднее, чем все зимы в ее жизни. А вокруг — темный лес, и из людей — только Сакра со своим кинжалом…

Бриджит обнаружила в кувшине воду и выпила ее. Воды было мало, но все равно Бриджит почувствовала себя немного лучше. Утолив жажду, она начала беспокойно расхаживать по комнате. Мысли ее перескакивали с одного на другое: то она пыталась найти пути к освобождению, то ругала себя, называя «распоследней дурой во всех мирах, вместе взятых». Часть стены занимал дымоход, излучавший немного тепла, но Бриджит была сейчас не в том состоянии, чтобы спокойно стоять и греться. А может, в глубине души она боялась, что если перестанет двигаться, то вернет паралич.