Александр Сапегин - Столкновение. Часть 1

Псаны внизу радостно завыли и залаяли, разглядев в первых лучах дневного светила две человеческие фигурки, упорно карабкающиеся вверх по крутому горному склону. Шаманы, встав в два круга, затянули рыкающие речитативы. В центре рыкающих хороводов родились сгустки пламени, с каждой секундой рукотворный огонь становился ярче и насыщенней, земля под ним почернела.

"Вот и всё, — подумал Дайм, — живыми нас не выпустят".

Тра-та-та-та, раздалось с уступа. Мгновенье спустя к звонкому металлическому тарахтению присоединились гулкие хлопки. На тропе разверзся ад. Ошарашенным беглецам показалось, будто гигантские воины с силой втыкают и выдергивают из земли исполинские копья. Псанов разрывало в клочья. Огненный шторм за секунду смёл десятки преследователей, тропа перестала существовать. Оставшиеся в живых псоглавые воины, воя от страха, громадными скачками неслись вниз. Многие не удерживались на крутизне, спотыкались, и к подножию гребня скатывались мешки с костями. Спрятавшимся в лесу повезло немногим больше — они прожили чуть дольше, чем их собратья на горной тропе. Окружающее пространство наполнил противный резкий свист, и невидимые исполинские копья перепахали рощи под горой.

Дайм и Нарси, чтобы не сорваться вниз от возникшей тряски и не угодить под сыплющиеся сверху булыжники, всеми клеточками прижимались к холодному камню. Через несколько минут свист утих, а к беглецам опустились верёвочные лестницы. Напарники недоумённо посмотрели друг на друга, выбирать не приходилось. Кто бы не помог им, он обладал невиданным могуществом. Кем надо быть, чтобы сотворить такую магию? В головы мужчины и женщины пришли одинаковые мысли, что враг врага может оказаться другом, по крайней мере, они очень надеялись на подобный расклад.

Подъём с помощью лестниц был несравненно легче, чем медленное карабканье по острым камням. Беглецы одновременно достигли края уступа. Нарси подняла голову вверх и столкнулась взглядом с широкоплечим седовласым человеком в странной одежде зелёного, лиственного цвета с чёрно-коричневыми пятнами и полосками. Серо-голубые глаза нежданного спасителя пробежались по фигуре девушки, отмечая и мужского покроя одежду, и лук за спиной, и походную заплечную сумку, и общий измождённый вид беглянки. Сильные руки с мозолистыми ладонями помогли ей перемахнуть через край. Второй человек в странной одежде помог Дайму. От уведенной картины беглецы застыли в шоке. Весь уступ был заставлен странными домами на колёсах и урчащими железными чудовищами от которых противно пахло сгоревшим земляным маслом. Между домов и железных агрегатов сновали десятки людей, многие из них таскали непонятного назначения заскорузлые деревянно-металлические дубины с торчащими вбок рукоятками. Но самое странное было не в домах и чудовищах, а в том, что на скале за уступом распахнулось громадное окно, за которым угадывался бескрайний лес…

…Россия. Дальний восток. Пос. Таёжный. Вадим…

Вадим достал из короба последний груздь, очистил от налипшей листвы и мелких щепочек, придирчиво осмотрел и уложил его в чан. Маловато будет. Если так пойдёт и дальше, то придётся расстаться с планами по засолке пяти бочек грибов. Мало того, что год не блещет урожаем, ещё и нога подводит в самый неподходящий момент. Парень сунул в чан шланг, залив дары природы колодезной водой и приготовил гнёт. Хорошо, что два года назад он настоял на своём и установил в колодце глубинный насос. Дед для порядку побухтел пару дней, потом смирился и одобрил инициативу внука. Как тут не одобрить, когда недоросль убивался половину лета: выкопал глубокую траншею, уложил трубы и провёл воду в дом. Тут хочешь, не хочешь — одобришь. Не переть же супротив Полины, она баба боевая, упрёт руки в боки, встанет на своём и танком её не сдвинешь. С другой стороны, ежели затеяли ремонт по полной программе, то, стал быть, надо его до конца доводить.

Залив грибы и придавив их крышкой, с уложенным на неё громадным булыжником, Вадим проковылял к щитку и отключил насос. Нет больше ни бабы Поли, ни деда Миши. Жили они долго и счастливо и умерли в один день, точнее в одну ночь. Пять лет назад, когда он с дедом ездил на каникулы к матери в Хабаровск, тот, мечтательно прикрыв глаза, обмолвился, что хочет умереть с газеткой в руках, сидя на унитазе. Чтобы тихо, спокойно, не страдая от старческих болячек и не мучая родных…

Вадим тогда жестоко обиделся на старика и на мать. На деда за то, что тот собрался умирать, на мать за то, что слушала его разглагольствования и не одёрнула. Он потом два дня с ними не разговаривал. Нет, Вадим знал о том, что люди умирают. Старики в посёлке что-то больно часто повадились отходить в мир иной. Но, дед! Умирать он собрался. А внуку что делать? Куда топать? Матери и сводному младшему брату он даром не нужен. Отчиму тем более. Тот и слыхом не слыхивал, что у жены есть ребёнок не от него, пока дед однажды не заявился погостить на пару дней к дочке. Скандал был знатный…