Виталий Зыков - Удача травозная

Такой выдержке оставалось только позавидовать. Сам флорист все то время, пока кочевники отходили от приема противоядия, был как на иголках. Постоянно мерещились всякие страхи, а от напряжения то и дело начинало потряхивать. Даже в ночь схватки с неизвестным до сих пор преследователем он и то меньше волновался!

Однако обошлось. Лагерь покинули без проблем и лишних сложностей. Сначала свернули к холму, у подножия которого Мидар забрал вещи, затем двинули на запад. В обход каменного леса и в глубь Запретных земель, благо Айгуль со слов деда примерно представляла, что их там ждет. Увы, но все остальные — гораздо более безопасные — дороги в земли племени были для них сейчас закрыты.

Наплевав на таящиеся в темноте опасности, беглецы шли всю ночь. Без сна и отдыха, по очереди передавая друг другу носилки с ранеными. Да еще в таком темпе, что Мидар только диву давался. В одиночку он давно бы уже сдулся, сломался и рухнул на траву, а тут приходилось держаться. Или просто перед Айгуль стыдно? Девушка продолжала стойко переносить все тяготы бегства, даже находила в себе силы поддерживать остальных. И выглядеть в ее глазах слабаком Кумилу отчего-то совершенно не хотелось.

Как назло дорога им выпала не из легких. Первые несколько часов путали следы между высоченными курганами — делали петли, взбирались по склонам и возвращались обратно, то разбивались на пары и расходились, то вновь собирались вместе. Мидар даже подумывал соорудить какую-нибудь ловушку из тех, что он наловчился делать, но, слава Оррису, передумал. Серьезный капкан сделать не получится, а любой другой будет пустой тратой времени. Только троллей зря злить.

За курганами началась плоская, как столешница равнина, и они долго брели по колено в зарослях незнакомой травы с длинными, похожими на веревки листьями. Проклятая зелень силками ловила ноги, цеплялась за штаны, норовила повалить на землю и задушить густым покрывалом. И это была вовсе не метафора: двоих гвонков, попавших в растительный плен, Мидар смог освободить только с помощью ножа.

Чуточку легче стало лишь после того, как беглецы достигли неглубокого каменистого ручья. Чтобы сбить погоню со следа, они вошли в воду и почти час двигались по течению, самым бессовестным образом отклонившись от ранее намеченного пути. Ну а на тот случай, если тролли разделятся и пустят по берегам своих зубастых ищеек, Мидар присыпал оставшиеся там следы семенами горемычника.

После ручья они совершили показавшийся бесконечным марш-бросок по сырым балкам, вдоль древней межевой линии из обломков рунных камней, затем миновали не менее древние развалины и на последних остатках силы воли уже поздним утром пересекли широкий участок ковыльной степи. Лишь у попавшейся на пути самшитовой рощи беглецы позволили себе рухнуть от усталости.

— Если нас все-таки найдут, то это будет поистине верхом несправедливости, — прохрипел Мидар, укладывая Айгуль рядом с так и не очнувшимся шаманом, — последние несколько верст он нес сомлевшую девушку на руках. А ведь раньше о таком и помыслить не мог. Считал глупой игрой в благородство, а вон как повернулось…

На его реплику никто не прореагировал. Стоило вымотанным донельзя гвонкам попасть под защиту деревьев, как они уложили раненых среди корней, а сами устроились неподалеку и моментально отрубились. Причем получилось так, что Мидар, Айгуль и Фейгур оказались немного в стороне от остальных, отгородившись от них разлапистым кустом друла.

Чувствуя ответственность за спасенных, Кумил собрался было проверить состояние избитого степняка, а заодно разобраться, почему его личность кажется знакомой, но не смог набраться сил и тоже заснул. Успев напоследок подумать, что без часовых тролли возьмут их голыми руками…

Однако не взяли. И разбудил Мидара не грубый рык тарка, а тихий голос Фейгура. Шаману заметно полегчало: он перестал изображать умирающего и теперь что-то увлеченно рассказывал внучке. То ли про травы опять толковал, то ли просто уму-разуму учил. В общем, знакомая картина.

— Ты неисправим, старик, — сказал Мидар мрачноватым тоном. Все тело болело, будто его палками били, в голове шумело словно с похмелья, глаза резало — какая уж тут радость? Одно хорошо — день давно перевалил за полдень, а они до сих пор были живы и на горизонте не мелькали зеленомордые твари. — Дай тебе волю, до смерти заучишь!

— О, наш спаситель проснулся! — воскликнул Фейгур, оборвав разговор и с каким-то даже умилением посмотрев на Кумила. — Всегда говорил, что даже среди горожан встречаются те, кто изнутри больше, чем снаружи. В ком есть то, что называется стержнем. В тебе я это сразу увидел, травознай. Рад, что не ошибся!