Валентин Егоров - РАБСТВО

Все было бы хорошо и замечательно, если бы не эта непонятная потеря сознания в подъезде и мое необъяснимое появление в этой пустыне. Но я свято верил в то, что найду дорогу и выйду к людям, тогда все придет в порядок и я смогу обратно вернуться в свой родной город.

Все это время перехода по пустыне меня сопровождала идеальная тишина, изредка нарушаемая моим дыханием и только что появившимся и едва слышным звуком рокота. Мне было трудно определить, откуда же этот рокот доносился до моих ушей. Затем прислушался и мне показалось, что он шел со стороны задувающего в лицо ветерка. Создавалась интересная ситуация, кругом стояла, казалось бы, мертвая тишина, но этот звук рокота ее нарушал, но в тоже время ты не мог утверждать, что данный звук реально существует, он скорее угадывался. Я, конечно, хорошо понимал, что слуховой аппарат человек не является ультра совершенным устройством по восприятию любого звука, что он прослушивает окружающее пространство только в определенных диапазонах воспроизведения звука и воспринимает звук в зависимости от расстояния до его источника. Атмосфера акустики этой пустыни, наверняка, заполнена множеством звуков, которые моим слуховым аппаратом не воспринимаются из-за этих ограничений. Я попытался сосредоточится и более тщательно прослушать пространство, изщ сектора которого и слышался этот рокот, на долю секунды мне показалось, что он ясно слышим, но затем пропал.

Сегодняшнему дню было суждено оставить неизгладимый след в моей жизни. Ближе к вечеру, когда я начал подумывать о ночлеге и вновь начал оглядываться в поисках канавки, ложбинки, в которой можно было притулиться и переспать ночь. Было как-то непривычно и неудобно располагаться на ночлег на таком ровном месте и в этом белом мареве, поднимающимся от песка. Поэтому, в душе храня надежду на чудо и что такое место я вскоре повстречаю, я продолжал мерно шагать по этой прекрасной дороге из белого песка.

В этот момент произошло событие, которое напрочь перевернуло все мои понимания всего, что со мной происходило в этот день, начиная с момента моего столкновения с дверью подъезда дома, где я проживал, и до настоящего момента. Не могу сказать время, когда это явление началось, у меня не было часов и я мог полагаться только на свое интуитивное определение текущего часа. По интуитивному определению было около девяти часов вечера, когда на ночной небосклон начала восходить Луна.

Вначале над горизонтом мелькнула и тут же пропала полоска аквамаринового света. Затем она снова появилась и теперь уже прочно заняла свое место на горизонте, постепенно принимая дугообразную форму диска, всплывающего над линией терминатора. Цвет аквамарина преобладал в световом спектре восходящего космического гиганта и он был таким насыщенным, что ночная темнота вокруг меня была мгновенно растворилась, была уничтожена каскадом аквамариновых лучей. В молодости я увлекался астрономией и не раз ходил в городской планетарий, чтобы понаблюдать панорамы восхода и захода различных космических тел - планет, спутников и астероидов. Но ничего подобного я в планетарии не видел, да и в своей жизни мне еще никогда не приходилось наблюдать подобного фантастического зрелища, которое по красоте, величию было созвучно "Лунной сонаты" гениального немецкого композитора, как восход этого ночного гиганта. Прошли мгновения и Луна предстала предо мной в своей величавой красоте ночного светила. Я замер на месте, не смея и шагу шагнуть, чтобы не пропустить ни малейшей детали этой космической феерии красок. Но только в этот момент до меня, наконец-то, дошло само понимание момента, что сейчас я наблюдаю восхождение на ночной небосклон не земной Луны. Уже по одним только размерам этого ночного спутника, диаметр которого был чуть меньше земного футбольного поля, можно было сказать, что передо мной была не моя Луна.

В душе начало зарождаться понимание этого момента, но сердце и разум сопротивлялись, они категорически не хотели воспринимать этого предположения и идти на поводу интуитивных чувств. Но, если земная Луна была простым планетоидом, на котором не было биологической жизни и он был покрыт густым слоем пепла и пыли, то сейчас передо мной на небосклон всплывал естественный спутник планеты с кристально чистой атмосферой, сквозь которую просматривались очертания материков и крупных островов в гигантском океане. Океан этой красавицы ничем не отличался от земных океанов, глубокой синевой отмечались большие океанские глубины, только цвет их был не аквамарин, а изумруд. Материки и острова по своим очертаниям и размерам ничем не напоминали земные, а по масштабам были небольшими и разделены большими расстояниями водной гидросферы.