Валентин Егоров - Море и берег

Я от удивления только широко раскрыл рот. Старпом Борг, как ни в чем не бывало и, словно об этом предначертании слышал немало раз, оставался сидеть за столом в спокойной и несколько расслоабленной позе человека, сделавшего свое дело.

Тогда я решил вмешаться в ход переговоров и мыслеречью обратился к Сергио:

- Извините, милсударь, но нам нужно время для того, чтобы обдумать ваше предложение, посоветоваться с товарищами по его поводу. Затем мы свяжемся с вами, чтобы проинформировать вас о принятом решении.

Со стороны, вероятно, было хорошо видно, как этот симпатичный человек был поражен моим внутренним голосом, который так неожиданно прозвучал у него в голове. Сергио, разумеется, знал или, по крайней мере, слышал об этой моей уникальной способности к чревувещанию, этой манической своеобразности. Но, одно дело слышать об таком деле, а совершенно другое дело, когда ты ты слышышь чужой голос в своей собственной голове. Когда я мыслеречью обратился к Сергио, то этот человек аж сильно вздрогнул всем своим сильным и крепким телом. Он даже руки потянул к голове, словно ими пытался защититься от потустороннего вторжения. Но Сергио все же быстро справился с этой неожиданностью, сумекл взять себя в руки. После чего с открытым любопытством в глазах уставился на меня, а затем сказал.

- Думайте, милсудари, принимайте решение, но имейте в виду, что номады подойдут к воротам нашего городка ровно через три недели. Теперь вы понимаете, что у нас нет времени разыскивать других наемников и договориться с ними об обороне города и защите горожан. Дорога с султанатом уже кочевниками перерезана, а отправлять судно на острова за пиратами тоже поздно. Да, и это только для вашей информации, милсудари, номады появились и пошли на город, как только ваша "Весенняя Ласточка" отшвартовалась в нашем порту. Странное совпадение, милсудари, не правда ли?!

Сергио молодо поднялся из-за столика и, кивнув на прощанье нам головой, в сопровождении охраны покинул таверну.

Мы же немного задержались, задумчиво сидя за столом, меланхолично попивая хорошее красное вино. Вино было великолепным и имело шикарный букет вкусов и ароматов, но наши головы были забиты тяжкими раздумьями и расчетами. Сто морских пехотинцев Якоба Форенкульта никак нельзя было выставлять против номадских всадников, которых, по информации Сергио, насчитывалось, примерно, тысяча всадников. Притом наших морпехов никак нельзя было называть настоящими солдатами. Они только приступили к изучению азов военного искусства и пока еще не участвовали в боевых действиях. Морпехи не знали толком, как в пешем строю отражать нападение конницы, а главное эти парни были совсем молодыми и с неустоявшимся характером, поэтому нам совершенно не хотелось их терять на поле боя.

Поэтому мы были не должны этих парней, необученную молодежь, сразу же бросать в бой. Но как известно, ни один салага так и не сможет стать морпехом, настоящим солдатам, не побывав в бою?!

Почувствовав мое стремительно ухудшающее настроение, Катти пересела за наш столик и на глазах удивленного Борга, взяла мою руку в свою и начала ее нежно массировать. Посредством такорго массажа девчонка переливала в меня мощный энергетический поток, делая меня уверенным в своих силах. Я ласково прервал массаж и высвободил руку, чтобы, проглотив последний глоток вина, подняться на ноги. Вскоре мы втроем выходили из таверны.

Хозяин стоял у полуоткрытой двери на кухни и смотрел, как мы, его гости, покидаем таверну. По его дряблой старческой щеке медленно стекала крупная и кристально-чистая слеза! Он знал, что в ближайшеи будущем Валенсию ожидают тяжелые времена. В одном из знамений о Сваре, говорилось о том, что враг полностью разрушит этот припортовоый городок и уничтожит его жителей.

Сообщение о том, что он со своими морпехами будет защищать Валенсию от нападения кочевых номадов, герцог Якоб Форенкульт воспринял спокойно, без лишних слов и вопросов.

После поединка с безумным магом наш корабельный доктор сильно изменился в лучшую сторону. По своему характеру, он стал совершенно другим человеком. К сожалению, в этом человеке исчезла юношеская восторженность, он превратился в чрезвычайно прагматичного и делового офицера. Выслушав мо. информацию по этому поводу, герцог спокойно пожал плечами, сказав, что все будет исполнено, тут же убежал заниматься своими неотложными делами. За короткое время майор Форенкульт набрал сто молодых парней, из которых собрался сделать настоящих морских пехотинцев. По утрам его морпехи маршировали по учебному плацу, преодолевали полосу препятствий, занимались рукопашным боем, а по вечерам проходили теорию и практику работы веслом биремы.