Николай Бородин - Хозяин Пророчества

Паладин, отрывисто кивнув, выполнил воинское приветствие — термин «отдать честь» ему почему-то никогда не нравился. Император улыбнулся:

— Я счастлив видеть твою прекрасную выправку, но передо мной не надо ею щеголять, я в тебе не сомневаюсь. Так, — на лице правителя появилось выражение несколько шутливой обеспокоенности, — сейчас я отправлюсь в малый приемный зал, а вы немножко подождите здесь и двигайтесь туда же. Иначе церемониймейстер взбесится, он человек старой закалки и уверен, что верховный правитель обязан общаться с подчиненными исключительно путем приказов. Не хочется попусту расстраивать старика, у него уже не самое крепкое сердце. Ну а я всегда полагал, что личное участие — залог успеха.

Помещение малого приемного зала уже было заполнено людьми. Совет Гильдии в полном составе сохранял мрачно-торжественное молчание, за которым маги всегда скрывали свое замешательство.

Император вроде бы отстраненно глядел в огонь, но на самом деле он выжидал, как и положено мудрым правителям. Хешель был в этом уверен, уж кто-кто, а первосвященник знал Императора лучше других. Сам же глава Церкви, отпустив Солнечную птицу и по совету предводителя эльфов двинувшись в канцелярию, за этот краткий срок уже успел составить примерный план действий. Появления гостей из-за моря не ожидал никто, и первосвященник благоразумно отложил решение вопроса об их статусе перед всевидящей Церковью, но он точно знал, что сможет кое от кого потребовать разъяснений.

— Уважаемый Совет! Что, я спрашиваю, только что произошло?

Присутствующие задвигались, некоторые замахали руками, другие просто покачали головами, и все указали Хешелю на ослепительный шарик света, висящий над столом с картой Империи. По солнечному мячику прошла легкая рябь, словно спящее существо перевернулось на другой бок, раздалось негодующее вяканье, быстро, впрочем, сменившееся тихим сопением. Первосвященник, вспомнив слова эльфа про «высшее существо», мгновенно оценил ситуацию и перешел на шепот, который все равно блестяще передавал его бешенство:

— Где были ваши дозорные, господа гильдейские? Где были ваши охранные заклинания? Не хотите же вы сказать, что столицу оборонял тот жалкий грозовой воробей, которого растерзали в первые же минуты сражения? Где, в конце концов, хваленый глава вашей Гильдии? Где в такой грозный и решающий для страны час Радимир Оцелот?!

Какой-то чародей из Совета (различать их первосвященник не собирался — все эти колдуны были равны по влиянию, гордыне и самодовольству, разнились только длиной бород), выступив вперед, позволил себе легкую улыбку, взбесившую Хешеля еще больше, и проговорил:

— Гроза, господин Хешель. Мощнейшие атмосферные явления гасят на корню всю возможность магической разведки. Видимо, бестии пролетели над грозовым фронтом, скрывшись и от глаз, и от дозорных. А что до Оцелота… Очевидно, этот час для страны все-таки не был решающим. Либо судьба Империи вершилась в другом месте. Никто не сможет упрекнуть Радимира в том, что он когда-либо оставил наш народ в безвыходном положении. Как невозможно упрекнуть его и в неумении скрывать свое присутствие. Возможно, наш незримый глава сейчас находится в этой комнате. Возможно, это даже я — или вы, первосвященник. Но абсолютно точно одно: когда отечество будет действительно в страшной опасности, он проявит себя.

Это было верно. За всю историю Империи очень многие заговорщики, как среди курфюрстов, так и среди магов, успели близко познакомиться с Оцелотом. Из кратких секунд этого знакомства они вынесли несколько простых истин: великий маг умеет очень хорошо прятаться, очень быстро прибывать к месту происшествия и еще быстрее превращать его в безумный вихрь смертоносной магии. Поэтому сепаратизм ни в Гильдии, ни в стране в целом как-то не прижился.

Остальные советники несколько озадаченно покосились на закончившего говорить Адуса: им и в голову не приходило, что скромный глава аналитического отдела может так быстро, остроумно и с тщательно укрытой издевкой отбиться от самого первосвященника.

Хешель как раз набрал воздуха, чтобы разразиться гневной отповедью — как! принять его за какого-то чародея?! — но в этот момент двери канцелярии бесшумно отворились, чтобы не разбудить дремлющее существо и не обеспокоить находящихся среди вошедшей процессии эльфов, считающих резкие звуки негармоничными. По бокам вышагивали два стража с каменными лицами, а посередине, отечески улыбаясь из-за плеч Альтемира и Диомира, шествовал остроухий маг. Остановившись, он окинул собравшихся спокойным взглядом и произнес: