Николай Бородин - Хозяин Пророчества

Радимир, как и остальные (за исключением, пожалуй, только Альтемира, который за все время, проведенное в компании великих магов, так и не научился читать между строк), отлично понял, что имел в виду дервиш: чтобы эти дикари — да оказались способны хоть на что-то серьезное? Полноте, пусть пляшут с бубном вокруг костра! И теперь архимаг, мысленно усмехаясь, предвкушал хорошее зрелище. Даже два, учитывая само разрушение пирамиды.

В том, что это произойдет, Оцелот не сомневался, все-таки он успел слегка изучить культуру кирссов, пока носил шкуру их тотемного зверя. Мурен, отлично понимая, кто такой их Великий Кот на самом деле, не особо запирался — духи предков, проявив совершенно несвойственную замшелым и косным привидениям широту и гибкость взглядов, разрешили ему рассказать кое-что. Разумеется, не всё, но и крупицы сведений об умениях шаманов впечатляли. В первую очередь своей совершенной необычностью и непохожестью на привычное чародейство.

Пирамида уже совершенно явно представляла собой лишь громоздящийся каркас, все еще непрозрачный, но уже до боли напоминающий здания из бумаги — ткни пальцем, и… хотя, в общем, лучше не тыкай. А затем ее грани принялись раздвигаться, как лепестки раскрывающегося бутона, и словно уходить в землю. Впрочем, маги, знающие, что такое возводить здания из воздуха, узнали этот процесс, пусть и вывернутый наизнанку. Нечто, еще недавно казавшееся каменным гигантом, исчезало, не разрушаясь, а попросту стирая себя с лица этого мира, будто никогда в нем и не существовало. Последние тени исчезли, на том месте, где высилась пирамида, вновь заколыхалась неповрежденная трава, и все стихло.

Дервиш, только сейчас заметивший, что провел рукой по бороде, да так и сжал ее в горсти, отпустил и расправил свою гордость:

— Н-да, можно даже сказать, впечатляет…

Радимир усмехнулся уже открыто, ничего не сказав, — все равно его слова потонули бы в диком вое и грохоте. Потому что самое интересное было еще впереди. И это поразило даже его.

Ткань времени лишь называется тканью, и складки на ней невозможно разгладить без последствий. Все, что происходило в пирамиде с самого момента ее возведения, успело оставить свой след и сейчас в виде самых разных субстанций рвалось наружу, сгорало само и сжигало пространство вокруг себя. Тени фигур в черных балахонах, иссушенных демонов-псов, обрывки цепей — все это закружилось в громадном вихре, разрывая воздух и уходя за пределы мира. На мгновение, заставив вздрогнуть всех без исключения, в этом смерче промелькнул силуэт зверя, распахнувшего крылья и щупальца, но, к счастью, и это была только тень, хоть и устрашающая, но бессильная.

Мурен белесым пятном неподвижно висел в воздухе на страшной высоте, раскинув в стороны призрачные лапы, а духи, вырвавшись из магической печати, водили хороводы вокруг вихря. Чародеи, даже не зная подлинной сущности того, что творилось у них перед глазами, чувствовали: только эти кольца пляшущих полупрозрачных существ удерживают творящееся безумие в туго свернутом вихре.

Радимир хранил свою фирменную каменную невозмутимость, но тоже выглядел непривычно бледным. Глаза Харад-аля, казалось, превратились в две щелки — так сильно он сощурился, вглядываясь в пляску духов. Кьяр, коснувшись наугом земли, едва заметно качал головой, слушая отзвуки творимого ритуала. Сетэль, закрыв глаза, сочла за благо сделать вид, что очень устала, и не заострять свое внимание на окружающем мире. Каждый из них отлично понимал, что шансов выжить лично у него в этом урагане нет никаких — колоссальная мощь, пришедшая в движение, просто потрясала.

Только Альтемир и Наран-зун вели себя нормально, то есть стояли, открыв рты, и восхищенно глазели на дотянувшуюся до небес, бешено кружащуюся колонну.

Вихрь не уменьшался в размерах и не замедлялся, он пропал так неожиданно, что все удивленно моргнули. А когда вновь открыли глаза, Мурен уже стоял рядом, устало склонив уши и хвост. Ритуал был завершен, все образы рассыпались пылью, и цепочки духов в воздухе, замерев, начали таять, пока не пропали совсем.

Радимир, слегка разведя руки в стороны и сделав небольшой, не роняющий достоинства поклон, честно выразил свое мнение:

— Мы в восхищении.

Все остальные поспешили присоединиться. Шаман в ответ только шевельнул ушами и дернул хвостом, но было видно, что он рад произведенному впечатлению и прячет в усах довольную ухмылку. Оцелот тем временем выдержал совокупную ментальную атаку своих соратников, которые были любопытны, как кошки, и посему страшно хотели через его посредничество прояснить один момент. Ровно того же желал и сам Оцелот, промолвивший: