Shin-san - Новое Начало - Альтернатива Часть II. Наследники Зодчих Теней.

Авроры, слушавшие проникновенную речь Фаджа, удивленно переглянулись. Чтобы трусоватый министр, в свое время отказывавшийся даже признавать сам факт возвращения Темного Лорда и вздрагивавший даже от словосочетания «Тот-Кого-Нельзя-Называть», вдруг начал легко называть его по имени? Воистину, что-то в мире поменялось, и поменялось резко.

И это было еще одним очком в пользу Корнелиуса.

Правда, авроры не догадывались, сколько времени и терпения пришлось потратить Гарри Поттеру, чтобы заставить Фаджа произносить это имя твердо, без запинок и овечьего блеяния. Но усилия того стоили, ибо впечатление было произведено именно такое, какое требовалось.

- Сегодня очень важный день, и радостный, и печальный, - продолжал тем временем Фадж. - Печальный, потому что многие наши товарищи, пав в бою, не застали этой победы, но и радостный, потому что это исторический, переломный момент, день битвы и первого поражения темных орд захватчиков на нашей земле. Магическая Англия не знала таких сражений уже несколько сотен лет, и все вы – не побоюсь высоких слов – войдете в историю, которую творили этой ночью своими собственными руками.

Но история - это дело долгое, а герои должны получить заслуженное. Все, сражавшиеся при Эпплби, все - от старших командиров до последнего курсанта-первогодка, награждаются Орденом Мерлина II степени со специальным именным бантом. Павшие в бою - посмертно. Их семьям или ближайшим родственникам назначается пожизненное пособие в размере двойного оклада погибшего, а их дети смогут обучаться в Хогвартсе за казенный счет. Отныне это распространяется на всех павших в войне.

Строй негромко загудел — компенсация по утрате кормильца для семей погибших всегда практиковалась в Аврорате, но была она невелика. И вдруг – такое внезапное увеличение? Да ещё и бесплатная учеба? Фадж завоевывал очки прямо на глазах.

Министр, в сопровождении помощника и летящего под действием «Локомотора» объемного сундука с гербами министерства, пошел вдоль строя.

Каждому из почти двух сотен защитников Эпплби - а остальные были заняты на постах или несли службу в прочих местах - Фадж крепко пожимал руку, вручал бархатную коробочку с наградой и, твердо глядя в глаза, лично благодарил:

- Спасибо.

- Спасибо за победу.

- Спасибо.

- Спасибо...

И странное дело - многие из этих огрубевших, сурово обтесанных и прокаленных войной людей, которые еще какой-то месяц назад, протяни министр им руку, лишь бы с презрением плюнули ему под ноги, брали награды, искренне жали ладонь Корнелиуса в ответ, а некоторые даже опускали взгляд, чтобы скрыть блеснувшую в глазах скупую влагу. Первый раз за всю войну они чувствовали, что сражаются и умирают не за свой страх и риск, и что даже если погибнут, то их родных и близких не бросят на произвол судьбы, а их самих подберут, посмертно наградят и достойно похоронят. И не забудут никогда.

Авроры были военными людьми, хорошо знакомыми с такими понятиями, как «секретность» и «тайна», и потому легче других смогли поверить в рассказанное Поттером, как бы фантастично оно не звучало. А может, свою роль сыграло еще и то, что в слова знаменитого парнишки со шрамом на лбу попросту до боли хотелось верить. Хотелось верить, что все эти поражения, упорные бои, отступления и прочее — не агония привычной жизни, гибнущей под напором не знающего жалости врага, а горькая часть какого-то большого, рискованного, но продуманного, сильно законспирированного, хитрого плана. Чуда, которое спасет всех.

И чудо произошло. Сначала невероятное оружие, полученное от министерства, и Гарри Поттер, вставший в их ряды и показавший себя так, что на какой-то момент страшновато стало и самим аврорам. Потом - громкая победа, а теперь еще и сбросивший личину труса министр, по достоинству оценивший их пот и кровь, министр, которому не зазорно было повиноваться.

Глядя на эту картину и зная, какой спектакль они вынуждены разыгрывать на самом деле, шедший рядом с министром Гарри испытывал двойственные чувства.

Вид Фаджа, который, отдать ему должное, уверенно и небесталанно изображал из себя спасителя и отца нации, сурового, но мудрого и доброго, доставлял удовольствие — все шло по плану, марионетка послушно и увлеченно прыгала и танцевала, выдавая требуемые па и коленца.

Но другой эмоцией, куда более острой, была нешуточная злость. Гарри вдруг мучительно захотелось подойти к министру, сбить на землю хорошей оплеухой, а затем долго и с упоением катать высокопоставленного бюрократа пинками по всей долине.