К. Миллс - Зимний мир

После ужина Эннис и Брандер часто удалялись, чтобы делать то, что мужчины делают, когда выходят из себя. Я шла в библиотеку, выбирала книгу и возвращалась на кожаное кресло в нашей комнате. В обычное время приготовления ко сну слуги всегда приносили мне успокоительные таблетки, независимо от того, пришел Эннис или нет. Успокоительные таблетки были всегда сладкими и помогали заснуть. Кроме успокоительных Эннис обычно присылал мне что-нибудь особенное, когда он задерживался с гостями — шоколад, цветы, специальную книгу (несмотря на то, что гости были постоянно, он не всегда оставался с ними). Его знаки внимания стали значить для меня больше, чем просто удовольствие. Это не значило, что я полюбила его. Это значило, что я поверила ему и начала беспокоиться о нем и тревожиться, что с ним случится, когда я исчезну навсегда или буду спасена. Я еще верила, что буду спасена, хотя мои мысли стали реалистичнее из-за понимания, какое общественное осуждение возникнет, когда я забеременею или рожу ребенка, и каких трудов будет стоить Карну установить мое местопребывание.

Однажды утром я проснулась от тошноты и головокружения. Я добежала до туалета, прежде чем меня вырвало. Меня рвало долго, а затем я обессиленная упала на холодные плитки пола. Я провела здесь уже месяц и связывала это со стрессом и ужасом от той кровавой резни. Временные ухудшения состояния здоровья вполне естественны при таких обстоятельствах. Но не смогла объяснить второй приступ, не сопровождаемый обычным болезненным состоянием. Я носила в себе ребенка Энниса.

Когда я поняла это, то стала думать о самоубийстве, несмотря на все, что я обещала Эннису. Смерть была бы значительно лучшим выходом, чем рождение ребенка, что неизбежно поставило бы Дом Халарека под власть Харланов. Но крепость, с которой легко было бы прыгнуть на острые скалы, была крепко закрыта вот уже две недели, а входные лестницы наружу всегда охранялись. Кроме того, самоубийство никогда не было в чести у Халареков. Они борются до конца.

После того как прошли первые минуты отчаяния, мое положение стало казаться мне чуть в лучшем свете. Возможно, Харлан ослабит охрану, как только у меня станет увеличиваться живот. Возможно, меня перевезут рожать куда-нибудь в более цивилизованное место, если ребенок так важен для Харлана, как считает Эннис. Ну и наконец должно быть объявлено о рождении ребенка. Ричард Харлан не упустит шанс порадоваться такой возможности.

Эннис знал, что я беременна, хотя я ничего не говорила об этом, и его доброта и внимание ко мне усилились. Мы стали больше доверять друг другу, и я узнала от Энниса много подробностей о том, почему я оказалась здесь. Эннис оберегал меня. Трудно переоценить его заботу. Он был для меня больше чем друг, чего большинство женщин даже в дружелюбных Домах не могли ожидать от замужества.

Оказывается, Ричард хотел выкрасть меня и увезти в Бревен, жить со мной, пока я беременна, а затем отправить меня домой.

Когда Эннис мне это рассказывал, он даже не смог говорить дальше, а я, казалось, ничего не слышала, настолько это было ужасно даже представить. Для меня это означало бы страдание (потому что Ричард не оберегал бы меня, как Эннис), унижение и, наконец, изгнание из общества Гхарров. Для моего Дома это означало бы упадок, унижение, изоляцию, презрение (из-за того, что все бы узнали, что Карн не смог защитить свою сестру от самого ужасного оскорбления женщины) и, наконец, политический крах. Самому Карну тоже грозили бы неприятности, но не смертельные, так как во многих Домах женщин похищали соперники и враги в течение многих поколений.

Но вассалы Дома Харлана не позволили бы Ричарду осуществить свой замысел. О ни не желали смерти Халареку. И Ричард не мог ничего поделать, так как его содержали в заключении в Бревене. Но он настаивал на похищении, чтобы доказать Карну, что он все равно силен, даже находясь в Бревене.

Тогда генетический совет Дома Харлана выбрал меня в качестве подходящей самки, а Ричард одобрил этот выбор. Я, конечно, как и многие за пределами Дома Харлана, ничего раньше не слышала о генетическом совете. Эннис объяснил, что сила их Дома в большой степени зависела от тщательного отбора родителей для выведения потомства. В конце концов родилось много девочек, что позволяло заключать много важных браков и иметь выбор среди женщин.

— Женщины ценятся в Доме Харлана, — сказал Эннис.

Возможно, это объяснение чуть успокоило меня. Но Брандер, по-видимому, не придерживался этого мнения. Казалось, что он чувствует, как моя беременность увеличивает мою надежду на спасение, и постоянно отпускал колкости по поводу того, что ребенок Халареков будет воспитан в духе Дома Харлана. В деталях он расписывал мне, какие засады и капканы расставлены для Карна, если только он попытается вызволить меня. Все это нервировало меня, приводя в ярость и негодование. Я хотела как-то предупредить Карна, что его ожидает. Часами я прогуливалась по коридорам охотничьего домика, обдумывая, что можно предпринять. Но Эннису я не могла рассказать о своем страхе за Карна. Они были врагами, и нельзя было доверять Харлану своих мыслей о том, как предупредить Халарека.