Виталий Симаков: Донской дозор

Николай собрал всю свою силу воли, сжал кулаки и, бросившись к окну, со всего размаху врезал по мерзким глазам, уже проникшим сквозь стекло в комнату. Он ожидал услышать при этом характерный звон стекла, потому как разум начал подсказывать ему, что крыша начинает потихоньку трогаться с места, но этого не произошло...

Николай проснулся от того, что на кухне загремела посуда. В окно светило майское солнце. День обещал быть хорошим. Парень потянулся в кресле и громко зевнул.

- Будешь завтракать? - заглянула в комнату Лара, - Только давай побыстрее, решай, а то мне на работу пора. У меня в отличие от некоторых сонь, отгулов нет.

Николай потёр виски и помотал головой, отгоняя ночные кошмары.

- Бу-бу-бу, - пробурчал он в ответ улыбающейся девушке, - Я между прочим тоже не гулеванить собираюсь... Пожалуй, яичницу и чашку кофе.

Николай зашёл домой, что бы переодеться и взять вещи для шабашки. В почтовом ящике его ждала телеграмма: 'Не встречай. Задержусь ещё дней на шесть. Работа. О приезде сообщу. Наталья'.

Это было ему только на руку, меньше будет вопросов, почему он не ходит на завод, а занимается не понятной шабашкой, о которой даже и слова вымолвить не может. Николай подошёл к шкафу, собираясь взять вещи, но мелькнувшая мысль - 'а зачем', его остановила. Он развернулся и вышел из квартиры, закрыл дверь и направился к дому Марфы Игнатьевны. Всё происходило как в тумане. Адрес заказчицы он вчера только мельком прочёл, но уже знал наизусть, да и мало того, шел куда нужно, как будто перед глазами карту нарисовали. Странно конечно, он раньше за собой такие вещи не замечал. Хотя в десантуре им и твердили, что десантник должен замечать каждую мелочь, но до запоминания адресов с одного прочтения да ещё и мельком... Это было достижение. Хотя может во всём виновато напряжение вчерашнего дня. Но, чёрт возьми, кто же всё-таки натрепался этой женщине о его проблемах?

Пройдя мимо 15-го училища по Чабанова и выйдя на развилку с улицей Вагулевского, он поднялся по ступенькам к дорожке проходящей мимо нужного ему дома. Высокий трёхметровый деревянный зелёный забор, с прибитой, колючей проволокой по верхнему краю, с железной калиткой и звонком. Николай протянул руку к звонку и...

Его пробил холодный озноб и всего затрясло, будто на улице сейчас был не тёплый весенний день, а морозная январская стужа.

Не успел он нажать на звонок, как калитка отворилась и перед ним предстала улыбающаяся Марфа Игнатьевна.

- Николай, - обрадовалась она. - Ну, заходи, заходи. Я рада, что ты не опоздал, а то мне надо уходить по делам. Когда закончишь работать, можешь идти домой, меня не жди. Захлопнешь за собой дверь и всё. Пойдём, я тебе покажу что делать. Всё что нужно для работы, ты найдёшь в доме.

И женщина отошла в сторону, пропуская Николая во двор. И всё...

Дальше был провал в памяти. Николай очнулся, вечером, когда оказался за калиткой на улице. Он попытался припомнить, что же он делал в доме Марфы Игнатьевны, но так ничего и не мог вытянуть из своих воспоминаний, как отрезало. В них были только страх и ужас от увиденного в доме, ничего конкретного, одни первобытные эмоции. Он подёргал калитку, решив вернуться, но замок защёлкнулся, а лезть через забор... Ещё слишком светло, да и хозяйка может вернуться с минуты на минуту. Может её дождаться и поговорить?

Так, размышляя, Николай только сейчас заметил, что он ушёл уже далеко от дома Марфы Игнатьевны. Странно. Как это он умудрился уйти так далеко и не заметить этого. Вот это задумался. Ну, тогда ладно. Возвращаться незачем, завтра утром и поговорю с ней об этом. Но что же так его могло напугать?

Дискотека, проходящая в широком холле, на втором этаже Лендворца, была в самом разгаре. Музыка гремела то быстро, то медленно, мелькающая цветомузыка, стоящие и танцующие, тут и там компашки парней и девушек.

Подвыпившие Митяй и ещё один парень из банды Крыкова, пытались подкатить к стайке смеющихся девчонок, но все попытки оканчивались неудачей. Девчонки, тоже не очень трезвые, отшивали их своими шуточками, видимо не зная с кем, имеют дело. Митяй уже скрипел от злости зубами - это же надо, эти шкорки его ни во что не ставят. Он уже собрался одной из них, самой колкой на язычок, отпустить увесистую затрещину, когда его в бок пихнул дружок:

- Митяй, глянь! Это та баба с моста, которая Крыкова положила.

- Где? - Митяй повернулся в указанном направлении, начисто позабыв о девчонке, и увидел стоящую возле лестницы вчерашнюю знакомую. Теперь она была одета в тёмно-серый брючный костюм. Под приталенным коротким пиджаком, белая блузка. На голове чёрная фетровая шляпа. И всё это дополняли красные туфли на высоком каблуке и красные кожаные перчатки. Её светлые шелковистые волосы были рассыпаны по плечам, и колыхались в такт её движениям. Осмотрев холл из под полей своей шляпы, она остановила взгляд на обалдевших от её вида, дружках Крыкова. Затем медленно, изящно покачивая своими бёдрами, она подошла к Митяю и, прильнув почти вплотную своими алыми губами к его уху, тихо и нежно прошептала: