Абрахам Меррит - Лунный бассейн

Я сказал, что взгляд мой был неподвижен. Так оно и было. Но периферическим зрением я видел часть дальней стены внешнего укрепления. Казалось, прошли века, и я увидел на этой дальней стене сияние. Потом показалась фигура Стентона. Он был далеко, на самом верху гигантской стены. Но я по-прежнему различал сверкающие спирали, которые ликующе вились вокруг и сквозь него; скорее чувствовал, чем видел, его лицо в трансе при свете семи шаров. Взметнулись хрустальные ноты, и он прошел. И все это время, как будто из какого-то скрытого источника, внутренний двор светился и рассыпал серебряные огни, которые затмевали лунный свет, но казались частью его.

Десять раз так он проходил мимо меня. Свечение усиливалось вместе с музыкой, скользило по вершине созданного человеком базальтового утеса и исчезало. И между этими проявлениями проходила вечность, а я по-прежнему корчился в неподвижности, беспомощное существо из камня с незакрывающимися глазами.

Наконец луна приблизилась к горизонту. Звуки музыки стали громче, за ними – вторично – крикнул Стентон. Крик его был, как эхо первого. Вновь мягкий, вздыхающий звук на террасе. И – полная тишина. Свет померк; луна заходила, и мгновенно жизнь и способность двигаться вернулись ко мне. Я побежал вперед, прыжками взлетел по лестнице, во внутренний двор и прямо к серой скале. Она была закрыта – я знал, что так и будет. Но показалось ли мне, или я на самом деле услышал доносящийся с огромного удаления торжествующий возглас: «Ав-о-ло-а! Ав-о-ло-а!»?

Я вспомнил об Эдит. Побежал к ней. При моем прикосновении она проснулась, с удивлением взглянула на меня, приподнялась на руке.

– Дэйв! – сказала она. – Я уснула… после всего. – Тут она заметила на моем лице отчаяние и вскочила на ноги. – Дэйв! – воскликнула она. – Что случилось? Где Чарлз?

Прежде всего я разжег костер. Затем рассказал ей все. И до самого рассвета мы сидели перед костром обнявшись, как испуганные дети.

Неожиданно Трокмартин умоляюще протянул ко мне руки.

– Гудвин, старый друг! – воскликнул он. – Не смотрите на меня, как на сумасшедшего! Это правда, абсолютная правда! Подождите… – Я, как мог, успокоил его. Через некоторое время он продолжил рассказ.

– Никогда, – сказал он, – человек так не приветствовал приход солнца, как мы в то утро. Как только стало светло, мы вернулись во двор. Базальтовые стены, на которых я видел Стентона, стояли черные и молчаливые. Терраса, как всегда, была пуста. Серая скала на своем месте. В углублении у ее основания – ничего. И ничего, никаких следов пребывания на острове Стентона – ни следа, ни знака.

Что нам оставалось делать? Те же доводы, что удержали нас накануне, удержали и сейчас – и вдвое сильнее. Мы не могли покинуть тех двоих, не могли уйти, пока оставалась хотя бы слабая надежда на их спасение – но как же нам оставаться? Гудвин, я любил свою жену, сильно любил, так сильно, как я и не подозревал до этого дня; и она так же любила меня.

– Оно за ночь забирает только одного, – сказала она. – Любимый, пусть оно возьмет меня.

Я плакал, Гудвин. Мы плакали…

– Вам потребовалась большая храбрость, Трокмартин, – прервал я его. Он оживленно взглянул на меня.

– Значит, вы поверили? – воскликнул он.

– Верю, – ответил я. Он схватил меня за руку и сжал ее так, что едва не сломал.

– Теперь, – сказал он, – я не боюсь. Если я… не смогу, вы подготовитесь и продолжите работу.

Я пообещал. И – да простит меня Небо – это было три года назад.

– Да, потребовалась храбрость, – продолжал он, опять спокойно. – Больше чем храбрость. Потому что мы знали, что идем на самопожертвование. Каждый из нас в глубине сердца чувствовал, что один из нас не увидит следующего восхода. И каждый из нас молился, чтобы смерть, если это смерть, вначале пришла к нему.

Мы тщательно все обсудили, призвав на помощь все умение анализировать и привычку к спокойному научному мышлению. Мы по минутам рассчитали время проявления феномена. Хотя низкое пение начиналось в момент восхода луны, проходило целых пять минут между полным восходом и странным, вздыхающим звуком на внутренней террасе. Я перебирал в памяти все происшедшее прошлой ночью. По крайней мене пятнадцать минут прошло между вздохом и усилением лунного света во внутреннем дворе. И проходило еще десять минут до первых звуков хрустальной музыки.

Звук вздоха – что он мне напоминал? Конечно – дверь, мягко поворачивающуюся вокруг основания.

– Эдит! – воскликнул я. – Думаю, я нашел! Серая скала открывается через пять минут после восхода луны. Но кто бы не появлялся изнутри, он должен ждать, пока луна поднимется выше, или он приходит с большого удаления. Нам не нужно ждать его появления, наоборот, нужно захватить его врасплох, прежде чем он пройдет в дверь. Мы рано пройдем во внутренний двор. Ты возьмешь с собой пистолет и ружье и спрячешься так, чтобы прикрывать вход, – если скала действительно откроется, я войду внутрь. Это наша лучшая возможность, Эдит. Я думаю, она у нас единственная.