Андрей Белянин - Все арестованы!

Может, это только я сохну по ней? Может, сам я ей безразличен? Насколько знаю, у неё не было сейчас газетного задания, срочной статьи, над которой бы она могла работать, тогда что? Просто попытка найти себя в новом амплуа — гламурной светской львицы Мокрых Псов? Я хотел с ней поговорить, высказаться, пусть даже оторвать от общения с самой женой префекта округа, но обида не позволила.

Пусть теперь звонит сама, я и так слишком часто ей звоню в последнее время, при каждом удобном случае, она, наверное, уже устала. Сколько можно её донимать? Надо давать и девушке свободу выбора общения, даже если она вот так бесчестно этой свободой пользуется. Я понимал, что накручиваю себя, но всё равно не мог успокоиться…

— Тебе с сахарком?

— Без, — сухо обрезал я.

Постоянное сюсюканье этого типа дико раздражало, а настроение и без того было ни к чёрту. Теперь я начинал всерьёз злиться на шефа за то, что он оставил меня здесь на всю ночь. Так, всё, всё, всё, пора брать себя в руки…

— Но сначала давай запрём дверь и проверим сигнализацию. — Я посмотрел на часы. — Без пяти восемь.

— Ах да, чуть не забыл, — хихикнул охранник. — Работёнка не ждёт.

Я посмотрел на него без улыбки. Он при мне запер двери, и мы вместе включили сигнализацию. Пока горгул в бреющем полёте метр над полом облетал все залы, проверяя окна, я лишний раз подошёл к охраняемому экспонату убедиться, что всё в порядке. Четыре лампочки сигнализации по-прежнему горели в основании стеклянного ящика витрины.

Я снова и снова смотрел на эту корону, невольно залюбовавшись блеском старых камней и притягательной теплотой гнутого золота. Всё-таки, что ни говори, а исторические предметы имеют какую-то собственную магию. Сколько вождей надевали этот головной убор, чтобы стать королями, сколько душ было загублено в борьбе за власть, сколько подвигов и предательств, измен и войн, правды и лжи, благородства и подлости — и всё лишь для того, чтобы хотя бы на миг завладеть этим символом величия! Это и страшно и прекрасно одновременно…

Лично я никогда не романтизировал наше прошлое. Уроки всемирной истории были скорее жестокими, а плоды побед «либерализма» мы пожинаем до сих пор. Вспомнить хотя бы толпы иммигрантов со всего света, заполонивших наш трудовой рынок, создающих свои общины, пытающихся жить у нас по собственным правилам и регулярно пополняющих наши тюрьмы за счёт элементарного незнания самых простых законов. Почему они не могут жить у себя на родине? Неужели наша экономика рухнет без их неквалифицированного труда? Или это они уже нас завоевали, а мы в гордыне и суете своих мегаполисов даже не заметили этого…

— О чём задумался, сержант?

Я обернулся. Горгул за моей спиной протягивал мне кружку дымящегося ячменного кофе.

— Что, небось захотелось примерить эту штучку?

— Нет, — лаконично ответил я, забирая у него кофе и давая понять, что не расположен беседовать.

— Эх, а я бы примерил. Хотя, с другой стороны, куда в ней сейчас попрёшься? Ни на танцульки, ни в кино, да и на улице засмеют. Все ребятёнки будут пальцем тыкать. Разве что на День Мокрых Псов вырядиться королём и дунуть на городской бал-маскарад. В прошлом году я оделся чёртом, вот была умора-а!

Мне стало ясно, что он не отвяжется. Я взял с полочки буклет с этой самой короной, развернул, попытавшись сделать вид, что жутко занят чтением. Хотя, по совести говоря, читать-то там было почти и нечего — цифры, даты, ничего не говорящие названия городов, земель и мелких локальных войн. Единственно интересной мне показалась лишь история о том, что якобы некоторое время эту корону носил олень. Настоящий, лесной.

Вроде как умирающий от вражеской стрелы король Оттодонт заполз в лес прятаться от преследования врагов и умер. А его корону подобрал олень: потыкал рожками в труп и нечаянно продел её себе на шею, а сбросить уже не мог. Поэтому потомки короля годами бегали высуня язык по лесу, ища коронованного оленя, дабы забрать у него бесчестно присвоенное имущество. Но по другой легенде Оттодонт, умирая, кинул корону назад, как букет на свадьбе, — все бросились её ловить, а она случайно упала на голову любопытного оленя, который сразу же и удрал демонстрировать оленихам ценный приз! И то и другое скорее всего враньё, но на гербе Оттодонтов действительно изображён белый рогатый олень с королевской короной на шее…

Обжигаясь и дуя в кружку, я кое-как допил кофе и, демонстративно отвернувшись к окну, набрал телефон Эльвиры. Дьявол её побери, мою дурацкую гордость, лишь бы не слушать разглагольствования этого типа. Увы, моя занятая подруга не спешила брать трубку. Я дважды сбрасывал звонок, вызывал её снова, отчаянно пытался дозвониться, наверное, минут десять, а потом вдруг поймал себя на неприятных ощущениях внизу живота.