Андрей Белянин - Все арестованы!

— Ну что ж, пришла пора прощаться. — К нам подошел сам Льюи, слава аду, одетый вполне прилично. У него-то и усталости ни в одном глазу не было, он даже успел освежиться и подправить макияж. — Мы вроде бы договаривались о медали, сержант Брадзинский? Так вот, не надо. Не люблю лишнюю мишуру. Да и куда я её надену, на кружевную блузку с люрексом…

Забегая вперёд, скажу, что интервью с Льюи в «Сплетнике» было-таки опубликовано. А мне потом всё же пришлось надавить на кое-какие каналы. Я ведь был ему обязан. Он сам решил, что ему нужнее мой звонок судье. Через две недели мне сообщили, что он полностью оправдан. Правда, моя помощь оказалась второстепенной. Это же вампиры, у них всегда всё схвачено. А Льюи, говорят, появился перед судьёй в том самом розовом пеньюаре…

С выходом на свободу Пиява уличные беспорядки на улицах Поркса сразу прекратились. Он действительно обладал огромным авторитетом у своих учеников и не хотел, чтобы история его «срыва» надолго стала достоянием общественности…

Доктор Пияв тоже пришёл в аэропорт и по-прежнему был очень печален. Понятно, что предательство его самого близкого друга (или кем там ему на самом деле приходился Эдик) задело его очень сильно, но это не помешало ему дружески пожать нам руки на прощанье.

Наконец все проблемы были позади. Эльвира сидела рядом, мурлыкала что-то мелодичное и держала меня за руку. Я застегнул ремень безопасности и с наслаждением откинулся в кресле. Самолёт начал набирать высоту. Наконец-то можно было расслабиться и хоть немного поспать…

Я закрыл глаза и, уже проваливаясь в лёгкую дрёму, вдруг услышал то, что дошло до сознания только через мгновение:

— Самолёть летить на Туресия!!!

Ну вот, опять… Я сказал «расслабиться»? Поторопился…

Утром после возвращения вставать не хотелось жутко! Видимо, организм после таких стрессов требовал больше чем стандартный восьмичасовой сон, который мог себе позволить сотрудник полиции моего скромного звания. Я так думаю, что буду приходить в себя ещё дня три — не меньше. Но и сегодня, хочешь не хочешь, а надо было вставать и идти на работу. Я поднял себя за шиворот, за рога дотащил до умывальника, кое-как побрился и почистил зубы чёрной пастой с еловыми смолами, оделся и вышел на улицу. Зевая, прошёлся через площадь, купил кофе в пластиковом стаканчике и, попивая его на ходу, добрёл до участка. И только взялся за дверную ручку, как меня окликнули сзади:

— Подожди старика!

Тяжело переваливаясь на ходу, ко мне спешил комиссар Жерар. На его лице играла такая широкая улыбка, что я невольно заулыбался в ответ. Вот уж не думал, что буду скучать по этому старому ворчуну. Я пожалел, что не взял кофе и ему, хотя он предпочитал конфискованный коньяк из служебного шкафчика для вещдоков.

— Ты отлично справился, сынок. — Комиссар по-отечески обнял меня, до хруста в рёбрах (моих!). — Я горжусь тобой!

— Но, шеф, — слабо запротестовал я, пытаясь вырваться. — Это всё вы! Если бы не ваш своевременный звонок в министерство, этот псих Маклак просто расстрелял бы всю нашу компанию.

— Два боевых вертолёта хоть кому вправят мозги, — подтвердил комиссар. — Но всё равно это не умаляет того, что ты сделал их, показав всему миру, что такое полиция Мокрых Псов. Пойдём, я только что купил свежие пончики. Расскажешь мне во всех подробностях, как всё было. А потом ещё и запишешь, моей жене тоже интересно, ты ведь её любимчик…

Я скромно улыбнулся и, пропустив его первым в двери, проследовал за ним. Флевретти, уже сидевший на своем месте (и как он ухитряется не спать сутки напролёт?), приветствовал меня в своей шумной манере:

— Какие черти, и без оркестра?! Рад видеть живым, пока ещё сержант Брадзинский! Да, тебя должны повысить за такое блестящее расследование как минимум до капитана! А как наш Чмунк? Он ещё сюда приедет? Понимаю, у него там нехилые возможности для карьерного роста, восстановление города и всё такое, я даже слышал, что его назначили на место того коррумпированного полицейского, которого вы разоблачили. Но ведь он не оставит службу в Мокрых Псах, не променяет нас на каких-то глупых поркцев?!

— К сожалению, не могу за это ручаться. Там его родина, и ему гораздо важнее следить за порядком у себя, чем здесь. И ты же понимаешь, мы не можем ему предложить таких условий, как они.

— Да-да, — с горестным видом покивал Флевретти, распахивая перед нами дверь в кабинет шефа. Через минуту он льстиво принёс нам чайничек со свежезаваренным чаем и тактично удалился.