Артём Лунин - Башня Близнецов 2 (СИ)

— Что, думаешь выташшыть? — скрипуче осведомился старик, остановившись напротив ловушки. Мальчишка открыл рот, облизнул растресканные губы. Пошевелил челюстью, словно вспоминая, как говорить.

— Нет, — голос у него был тихий и сиплый.

— Я вас насквозь вижу, как эту воду, мелких пакостников! — завизжал старик. — Только и думаете, что…

Он замолчал, удивлённый тем, что мальчишка не пугается, не удирает со смехом, а всё так же странно смотрит на него. Серые голодные глаза, узкое осунувшееся лицо, худые плечи. Лет двенадцать, пожалуй.

Мальчишка отвернулся и пошёл прочь — не побежал. Старик замолчал, растерянно глядя вслед. Странный пацан… Идёт как-то боком, подпрыгивает, дёргается, плечи на разном уровне. Похоже, долго болел, да так, что потом приходилось заново учиться ходить. Или магией был исцелён. И худющий до невозможности. Под редкой грубой тканью ходили лопатки.

— Стой, — окликнул он. Мальчишка остановился, глянул через плечо.

— Ты кто такой?

— Никто, — буркнул мальчишка.

Старик смущённо заскрипел-засмеялся.

— А родился ты в Нигде?

— Да. Там.

— Никто из Нигде. Ты есть хочешь?

Мальчишка обдумал вопрос и растерянно пожал плечами.

— Всегда.

— Тогда… побудь здесь, пока я лодку пригоню. Вытащим, поджарим…

Мальчишка перевёл взгляд на реку. И свалился с берега.

Русло реки Стрелы на протяжении нескольких десятков дневных переходовсловно выкопано по линейке. Легенды гласят, что в стародавние времена Дарнай бросил молнию, оставившую ровный след в земле, который потом наполнился водой.

Именно по этой необыкновенной прямизне русла Хегор понял, где именно находится. Из любопытства нырнул и внимательно изучил дно реки.

Да.

Дорога в горах и замок, где он пытался отравиться серебром, несли на себе следы того же воздействия магии, или некоего устройства, способного резать камень.

На Стреле мало кто живёт, но сейчас Хегор разглядывал в воде рыбную вершу и боролся с желанием броситься, разломать тонкие прутья, разорвать рыбу и сожрать.

— У меня получается, — тихо прошептал.

У него получалось. И это было трудно, как вылепить что-то хитрое, или расщёлкнуть загадку ведьмы. Свирепый голод ворочался внутри мёртвого тела, но то, что осталось от разума человека, возобладало над ним.

А потом он услышал шаги. Но раньше пришёл запах.

Человек…

Он испугался — сначала, по привычке, того, что незнакомый взрослый человек может сделать с ним. А потом и наоборот, того, что он сам может сотворить со взрослым.

Потом вздохнул с облегчением. То, что давало видимость жизни его мёртвому телу, не изъявило желания немедленно броситься и растерзать. Может быть, потому что иссохший старик не вдохновил бы и самую голодную нежить.

Страшный дед бесился и брызгал слюной, но не имеющему пока имени было всё равно. Наоборот, в нём росло раздражение и желание одним коротким касанием разобраться с досадной помехой.

Почувствовав это, он хотел уйти, чтобы не подвергать искушению того, что живёт в нём. Верная собака может броситься на знакомого, который повысил голос на хозяина или замахнулся рукой. Вдруг тот, внутри, подумает, что старик хочет причинить вред, и бросится?..

Мальчик передёрнул плечами. Закрыл глаза, представил Сэра Шаррика, и мысленно погладил вздыбленную шерсть. Зверь внутри него стал успокаиваться.

Старик уже не ругался. Наоборот, почувствовал жалость. Он не любил, когда его жалели, но привык и научился использовать это чувство.

Может быть, старший единокровный брат ненавидел его ещё и за это…

— …Я лодку пригоню. Вытащим, поджарим…

При мысли о еде тот-кто-внутри оживился. Пожрать он был всегда готов. Хегор посмотрел на рыбину. А крупная… он с расчётом переступил с ноги на ногу, берег поехал под ногами, и он оказался в воде.

Хегор окунулся с головой, вынырнул, отфыркиваясь, — играя для зрителя. Наполовину плывя, наполовину шагая по дну, добрался до ловушки. На берегу суетился старик, причитал, он крикнул ему, что всё в порядке. Поднял вершу и добрался до берега.

Старик только глаза пучил. Руки его явственно тряслись, принимая вершу. Пару раз открывал рот, но так и не вымолвив ни слова, дёрнул головой, — пойдём, и заторопился через кусты к своей сторожке. Хегор пошёл следом.

— …Сымай свои лохмотья, — но мальчишка замотал головой:

— Так обсохну, — и подвинулся ближе к костру. От него тут же запарило густо. Старик, пожёвывая губами, принёс из сторожки и попытался накинуть ему на плечи старый плащ, но Никто отказался. Тогда старик принялся чистить рыбу.