Джулия Джонс: Корона с шипами

Во всем этом было мало утешительного. А завтра, в глубине гор Ворс Изгард Гэризонский провозгласит себя королем. Сейчас жителям прекрасного портового города Бей'Зелла на самом севере Рейза кажется, что это их не касается. Но они жесточайшим образом ошибаются. Последние десять лет Изгард только и делал, что мечтал о двух вещах — завладеть Короной с шипами и захватить земли, лежащие между Гэризоном и морем.

Скоро обитателям Бей'Зелла придется ой как не сладко, и у Райвиса не было ни малейшей охоты сидеть здесь и дожидаться этого неприятного момента.

Он шел по набережной мимо гавани и старался не смотреть на жен рыбаков, чистивших селедку, и на никогда не просыхающих пьяниц, валявшихся в тени. От этих картинок повседневной жизни ему становилось не по себе. Дул ветер, и Райвису то и дело приходилось поправлять пряди непокорных волос, которые выбивались из-под повязки и лезли в лицо, как надоедливые мухи.

Подскажите, четыре божества, что же теперь делать?

— А-а-а-а-а!!! — Высокий женский голос как ножом разрезал чистый весенний воздух.

Райвис машинально повернул голову в ту сторону — вопли раздавались из узкого переулка между двумя постоялыми дворами. Он хорошо знал это место: здесь проститутки удовлетворяли своих клиентов — тех, что расплачивались одной серебряной монетой. Тех, кто платил две монеты, обслуживали в постели.

— Убери руки! Не смей трогать меня!

Райвис совсем было собрался пройти мимо — у него и без того полно неприятностей, не хватало только застрять в этом пользующемся дурной славой квартале и впутаться в темные дела сутенеров и их подопечных. И тут крик прозвучал снова. Райвиса поразил странный акцент женщины. Может, она и была шлюхой, но родилась явно не в Бей'Зелле. Он никогда не слышал такого голоса раньше — чуть хрипловатый и до странности притягательный, властный; даже отчаянные вопли в исполнении чужестранки звучали как стихи. И этот акцент...

Из переулка продолжали доноситься сдавленные крики и шум борьбы. Райвис оглянулся на море. Уже совсем рассвело, впервые в жизни он пропустил наступление дня. Надо же, именно сейчас, когда последняя его надежда — отыскать единственного человека в городе, от которого можно ожидать помощи, именно в этот момент он бросается в заведомо опасную и ненужную авантюру.

Райвис решительно повернул к постоялым дворам. Крадясь по мощенной булыжником мостовой, он нащупал нож. Привычное, почти бессознательное движение. За семь лет он ни разу не зашел в таверну, в бордель, в частный дом или во дворец, не убедившись, что верный кинжал на месте. Этому научила его жизнь, преподавшая Райвису суровый урок — о нем напоминала рассеченная нижняя губа.

Райвис вступил в переулок. Глаза не сразу привыкли к темноте, но движения опережали взгляд. Он достал нож. Острейший клинок — он точил его каждое утро, прежде чем побриться и сбрызнуть водой лицо, — был всегда готов к бою.

В конце переулка треугольником расположилась группка из трех человек. Двое здоровенных грузных мужчин прижимали к стене женскую фигурку. На бегу Райвис взмахнул ножом. Стальное лезвие со свистом разрезало воздух. Тот из мужчин, что был покрупнее, обернулся навстречу. По одежде и оружию Райвис понял, что перед ним истанианский наемник.

Для начала — обманное движение левой рукой: просто чтобы проверить реакцию противника. Райвис перенес тяжесть тела на левую ногу и почувствовал запах кожи — как в мастерской дубильщика — от камзола соперника... А потом он снова резко рванулся вправо — и кинжал вонзился в правый бок застигнутого врасплох врага.

Раздался треск разрываемой материи — лезвие разрезало одежду истанианца. Райвис ни на секунду не забывал и о его товарище, рослом парне, стоявшем у самой стены. Ударом правой ноги Райвис повалил раненого на землю и повернулся ко второму. Под ногами захлюпала грязь. У этого на щеке красовалось несколько свежих кровоточащих царапин. Кто-то только что прошелся по рыхлой, золотушной коже острыми ногтями.

Недурно бы для симметрии украсить и другую щеку таким же узором — только с помощью кинжала. Но, поразмыслив, Райвис отказался от этой идеи. Пожалуй, лучше добраться до его горла.

Движения Райвиса были молниеносны. Мысли лишь на долю секунды опережали действия. Несколько ударов ногой в раненый бок надежно уложили первого врага, и он взялся за второго — проткнул ему ножом руку и плечо. А дальше Райвис точно танцевал отлично отрепетированный танец, каждое па которого было ему давно знакомо. Он сделал лишь то, что от него требовалось — и ни на йоту больше. Ни одной потерянной минуты, ни одного не попавшего в цель удара.