Лана Ежова - Принцесса Севера

– Милая, ночь на исходе, – напомнил Тристан. – Может, зайдешь в другой раз? Мне некогда играть в молчанку – скоро должны прийти за воспоминаниями Микаэль, а я так и не нашел нужные страницы.

Я с интересом посмотрела на ворох листочков, исписанных мелким почерком. Значит, вот они какие эти легендарные воспоминания! Кучка бумажек с закорючками. Теперь понятно, почему пророчества предтечи магов такие туманные и не до конца расшифрованы – их жутко тяжело читать.

– А почему они у тебя? Я думала, что это одна из реликвий императорского рода и находится в сокровищнице, а она так запросто валяется у тебя на обеденном столе.

– Нет, это магически созданная копия, одна из трех. Дневник, действительно, под охраной. Кое-кому понадобился оригинальный текст последнего пророчества императрицы, и я теперь ищу его как дурак…

– Хочешь, я помогу? Что нужно искать? – я поспешила утащить часть листков, чтобы учитель оставил сомнения.

Маг устало потер виски. М-да, этот кто-то (подозреваю, что Альберт Элевтийский) настоящий садист, раз заставил Тристана копаться в бумажках после напряженной коронации и расслабляющего застолья.

– Откладывай в сторону все страницы, где говорится о Грани и ее вратах.

Какое-то время мы молча шуршали бумагами. Мне пока не везло, и нужные слова все не встречались. Но зато страницы с именем Эвгуста словно сами лезли в руку. А ведь о враге нужно знать все? Поэтому такие записи я аккуратно складывала в отдельную стопку.

– Может, все-таки расскажешь, что произошло? – спросил Тристан, не поднимая головы от записей.

– Может, все-таки и расскажу, – скрывать правду, нет смыла. – Грэм не погиб. Он живет во мне.

Тристан смотрел на меня как на блаженную.

– Эва, ты снова курила черный мох? – от строгости в его голосе заболели зубы.

– О, боги Семиграда! Стоило всего лишь раз поддаться любопытству – и вы с Грэмом напоминаете при каждом удобном случае!

– А нечего было слушать Зоора! Лулианский принц еще тот обалдуй, а ты повторяешь за ним как неразумное дитя. Он дурно влияет на тебя.

Похоже, учитель собирался перемусоливать давнюю историю.

– Последний раз я общалась с Зоором полгода назад. О каком влиянии идет речь? И я не курила, а душа Грэма, на самом деле, вселилась в мое тело! Мы можем доказать!

Тристан как-то странно оживился. Похоже, он готов мне поверить.

– Ну и как вы, – он преднамеренно подчеркнул слово «вы», – докажите?

– Спроси меня о чем-то, что ведомо лишь Грэму. К примеру, о какой-нибудь беседе или событии, известной лишь вам двоим

Маг просветлел лицом и, улыбаясь, спросил:

– Что обещал сделать Грэм, если еще раз поймает тебя с принцем во время прогулки по ночной столице?

– То, что мой телохранитель грозился сделать принца хромым на обе ноги, можно и догадаться. Задай вопрос сложнее.

– Хорошо, тогда скажи, в какой стране сатуриец собирался продолжить службу?

– Моя охрана – последнее его задание. Грэм собирался вернуться в Сатур и создать семью.

Тристан задумчиво кивнул. Что-то не нравятся мне перемены в настроении учителя – он как-то сразу подобрался, глубокая морщина перечертила переносицу, выдавая обеспокоенность.

– Когда ты узнала, что делишь с Грэмом одно тело на двоих? И не опускай детали, важна любая мелочь, – маг налил большую чашку успокаивающего отвара и принес несколько тарелочек с угощением.

Попивая чай и с аппетитом, точно и не сидела за праздничным столом, вгрызаясь в соленое печенье, я поведала учителю все без утайки. Почти без утайки. Почему-то стыдно признаваться, что Эвгуст поставил на мне метку. Серый мотылек больше не подавал признаков жизни, сидел себя спокойно на моей коже, вот пусть и сидит себе так дальше. А то ведь учителю еще захочется провести над ним какие-то исследования – и мне потом новую кожу отращивай.

– Ты поможешь нам? – я умоляюще посмотрела на учителя, закончив рассказ. – Ведь можно как-то перенести душу Грэма в другое тело? Мертвое, бесхозное, но свежее?

Учитель подавил нервный смешок. Заложив руки за спину и слегка сутулясь, он молчаливо ходил по комнате то хмурясь, то светлея лицом. Одна из странных привычек учителя – ему плохо думается без движения.

Ничего не говоря, Тристан зажег курильницу в форме треножника и засыпал в нее измельченные в порох травы. Дивный аромат скошенного луга и чего-то еще незнакомого заполнил комнату. Запах пьянил, разливая по телу чувство истомы. Ну и кто после этого любитель дурманящего зелья?!