Линси Сэндс - Вампир на День влюбленных

— Что ты имеешь в виду? Я никогда не говорила, что мы половинки. Почему ты вдруг решил…

— Было очевидно, что ты не смогла прочесть меня в комнате, когда попыталась сделать это, — тихо перебил её Тайни и добавил: — А также ты ешь, что является ещё одним признаком. И я чертовски уверен в том, что мы оба получили огромное удовольствие, когда оказались в постели сегодня утром, или вчера ночью — да неважно, когда именно.

— Вы двое вчера занимались этим? — внезапно вскрикнула Стефани.

Мирабо резко повернулась и увидела, что сестра Дэни всё ещё в наушниках. Видимо, на лице Ля Рош были написаны удивление и замешательство — ведь девчонка умудрилась услышать их разговор через наушники — но Стефани в ответ только закатила глаза.

— Мне не нужны уши, чтобы слышать ваши мысли, — громко сказала она, перекрикивая звуки фильма в наушниках.

— Да, но ты услышала то, что мы произносили вслух, — пробормотал Тайни.

— Но вы же думаете, когда говорите, — сухо возразила Стефани, а затем покачала головой. — Если честно, то вся эта история с половинками делает взрослых полными идиотами. Я имею в виду, что Дэни — врач, но, ради всего святого, она ведёт себя, как пустоголовая дурочка, с тех пор, как встретилась с Деккером. А теперь вы двое. — Она снова помотала головой и переключила внимание на экран, пробормотав напоследок: — Никогда не позволю себе впасть в такое состояние. Нет уж, спасибо.

Вздохнув, Мирабо откинулась на спинку сиденья. По правде говоря, подростки — это большая заноза в заднице. Она удивлялась, как её родители вообще захотели иметь больше одного ребёнка, причём не делали долгих перерывов между ними… например, тысячелетних или около того. Несомненно, время, проведённое с этим ребёнком, заставило её думать, что желание иметь детей — один из видов помешательства. Конечно, чужие дети всегда казались милыми и приятными, особенно при условии, что их можно в любой момент отправить домой. Но проводить двадцать четыре часа в день с младенцем, менять грязные памперсы, терпеть срыгивания и постоянный плач, чтобы потом он вырос в наглого подростка…

— Не знаю, кого ты хочешь обмануть, Мирабо? — весело спросила Стефани. — Я могу читать твои мысли, помнишь? И знаю, что нравлюсь тебе.

Мирабо скривилась, но не стала спорить. Несмотря на наглые комментарии, сестра Дэни действительно была ей симпатична. Стефани напоминала ей о собственной юности. Но Ля Рош поняла, что лучше откусит себе язык, чем произнесёт это вслух, поэтому снова скорчила гримаску, когда Стефани — разумеется, слышавшая всё — начала хихикать на заднем сиденье.

— Так что? — спустя несколько секунд подтолкнул её Тайни.

«А казалось, он не собирается дальше говорить на эту тему», — подавленно подумала Мирабо. Но проблема крылась в том, что она и понятия не имела, как им теперь быть. При этом она знала, что прошлой ночью Стефани сказала истинную правду. Хотя утрата родителей и братьев причинила ужасно много боли, Мирабо никогда не отказалась бы от проведённых с ними лет ради того, чтобы уберечься от страданий. Неужели она действительно хочет избежать совместного будущего с Тайни, только бы не почувствовать боли от возможной — всего лишь возможной — его потери? «А ведь этого может и вовсе никогда не случиться», — напомнила она себе. В конце концов, Мирабо могла умереть первой, или они могли умереть вместе.

Хотя она и склонялась к мысли, что хочет идти вперёд и стать его половинкой, но для танго требовались двое. Перед Тайни тоже стоял выбор, и у него всё ещё была семья, которую он мог потерять. Не то что бы ему тут же пришлось бы отказаться от них, но в конечном итоге, он всё же должен будет оставить родных, иначе они заметят, что он не стареет.

— А что ты думаешь по этому поводу? — наконец спросила она вместо того, чтобы ответить.

— Я действительно не знаю, Мирабо, — криво улыбнувшись, признался Тайни. — Чуть больше двадцати четырёх часов назад я стоял в той церкви в Нью-Йорке и говорил Маргарет, что у меня есть семья, которую я не желаю терять даже ради счастья иметь вторую половинку, но сейчас… — Он покачал головой и в замешательстве произнёс: — Они кажутся мне такими чужими, когда я с тобой. Я люблю их, но… — Он повернулся, чтобы быстро взглянуть на неё, а затем снова перевёл взгляд на дорогу. — Двадцать четыре часа назад ты была для меня просто девчонкой с чёрно-розовыми волосами. Как ты могла так быстро стать самым важным в моей жизни?