Андрэ Нортон - Чародей колдовского мира

Эта более темная, четче очерченная; в этом странном меняющемся мире я еще таких четких очертаний не видел. Насыпь, на которой стоит башня, тоже черная.

Я снова пошел по дороге, в которую погружались мои лапы и которая была рекой, но не из воды. И когда подошел к основанию кургана, не потребовались никакие заклятия, чтобы открыть дверь: черная зияющая дверь уже ждала. Я послал мысль «Каттея», и мысль птицей быстро улетела в темноту.

Держа рукоять меча обеими лапами, я неуверенно ковылял вперед, прошел в дверь и оказался в Темной башне. Неужели меня снова ждет лестница и вход в искаженные миры?

Черная темнота, которая снаружи казалась непроницаемо густой, внутри пронизывалась желтовато-серым свечением. Я понял, что свечение исходит от моего тела. При этом свечении я разглядел пол и стены, все сложено из огромных, плотно подогнанных друг к другу каменных плит. Снова проход, снова стены без дверей и круглое помещение с уходящей вверх лестницей. Но на этот раз лестница не скрыта заклятием, и в помещении нет других дверей.

Перепончатые лапы не очень пригодны для подъема по лестнице. Вновь пришлось взять меч в зубы, встать на четвереньки и подниматься, причем любое неверное движение могло сбросить меня вниз, на твердый пол. Поэтому я поднимался очень медленно.

Но вот голова моя оказалась в более светлом месте, причем из него вниз не проникало ни луча света. Я словно пришел в мир призраков. Но не призраков существ, которые когда-то жили и дышали. Я видел прозрачные туманные очертания мебели. Стулья, стол, на котором стоит множество кувшинов, сосудов, фляжек и трубок, назначение которых мне непонятно. Вдоль стен сундуки и шкафы с закрытыми дверцами. Все такое же нематериальное, как туман над рекой, но отчетливо различимое на фоне камня.

Я протянул лапу к столу. Она легко прошла сквозь него, не встретив никакого сопротивления.

Еще одна лестница, ведущая наверх. Но не посредине комнаты, а у стены. Лестница каменная и материальная, в отличие от призрачной мебели. Я направился к ней. Лестница не такая крутая, как предыдущая, поэтому мне хоть и с трудом, ступенька за ступенькой, но удалось подниматься стоя, как можно плотнее прижимаясь к стене, подальше от не огражденного края.

Ни звука: башня погружена в молчание. Я старался не шуметь, но это не очень получалось. Даже мое тяжелое дыхание громко слышалось в неподвижном воздухе, и я боялся, что насторожу часовых, если они стоят вверху.

Вверху еще одно круглое помещение, и снова призрачная мебель. Стол с придвинутыми к нему двумя стульями, словно подготовленный к обеду. Расставлены туманные кубки и тарелки.

Я глотнул. С тех пор как расстался с Орсией — столетия назад, — я ничего не ел. Пока не увидел стол, не вспоминал о еде. Но теперь во мне мгновенно вспыхнул голод. Где найти пищу? Какая пища нужна этому жабьему телу? Я невольно вспомнил скелетоподобные тела. Неужели они перед смертью голодали?

Мебель в этом помещении с некоторой претензией. На стенах тонкие, как паутина, гобелены. Но настолько тонкие, что невозможно разглядеть рисунок. Сундуки с резными крышками — такие можно увидеть в богатых домах.

Еще один пролет лестницы ведет меня вверх. Я поднимался с трудом. Доступ выше закрыт люком. Я прижался спиной к стене, зажал меч в зубах и надавил на люк изо всех сил.

Люк подался, откинулся и со звоном ударился о пол. В полной тишине удар казался вдвое громче. Я как можно быстрее поднялся, уверенный, что насторожил тех, кто здесь укрывается.

— Добро пожаловать, отважный герой!

Я с трудом поворачивал голову на горбатых плечах, пытаясь разглядеть, кто это.

Динзил… да, Динзил!

Никакой обезображивающей жабьей маскировки. Высок, силен и прекрасен, как и тогда, когда я в последний раз видел его в Долине. К этому добавлялась огромная жизненная сила, как будто в нем пылает огонь, но не пожирает его тело, а только добавляет сил, какие неведомы обычному человеку. Его внешность ослепила меня, слезы потекли по безобразным челюстям, но я не отводил взгляда. Ибо ненависть может укреплять, а я знал, что никогда раньше в жизни я не испытывал такой ненависти.

Он стоял подбоченясь и смеялся — неслышно, презрительно и насмешливо.

— Кемок Трегарт, один из троицы, добро пожаловать! Кажется, ты кое-что утратил и кое-что приобрел… и это приобретение не усиливает твой дух и не радует тех, кто смотрит на тебя с любовью… если такие еще есть. Хочешь увидеть, что увидят они? Смотри!