Всеволод Мартыненко - Собачий Глаз

— Может, теперь мы опять в город прогуляемся? Мне бы девчонок проведать надо...

Прошлого раза ей, стало быть, мало. Приключения зовут, куда не надо. Темперамент играет под шкуркой, все еще размалеванной в четыре цвета банды «Гекопардовых Орхидей» и изрядно запачканной, выхода ищет. Ничего, сейчас он получит себе приложение сообразно размерам и силе. В целях на порядок более полезных.

— Ну нет! Теперь «мы» будем мыться!

А то так и не удосужилась со вчерашнего. Как кофе пить, так пожалуйста. А как копоть, кровь, глину, краску и металл с себя спросонья снести, так кто, спрашивается, должен? И самому бы тоже не помешало...

К сожалению, мое «мы» младшая жена, как раз не забыв об общности сей нужды, поняла совершенно своеобразно и несколько неожиданно для меня самого.

— Все втроем? — провокационно мурлыкнула маленькая бандитка.

— Ага! Именно! — выведенный из себя ее попыткой увильнуть от темы, взорвался я, кивнув на старшую жену: — Вот она тебя держать будет, а я отскребать! Хирра, тащи «ведьмин самогон»!

Сказано — сделано. Даже самая маленькая ванна в Южной Купальне была более чем избыточна для нашей задачи и вдобавок разделена на три емкости, соединенные невысоким каскадом. Верхнюю мы наполнили густой пеной, среднюю горячей водой, а в нижнюю слили понемногу того и другого, после чего поместили в получившуюся смесь отчаянно вырывающуюся Келлу. С ней я пока еще мог справиться даже в одиночку, но и помощь моей высокородной лишней не была. Жуткое городское тряпье мы порвали в клочья прямо на нашей жертве, а сами так и не успели сбросить одежду прежде, чем окунулись пару раз.

Эльфь Древнейшей Крови пищала, фыркала и трясла ушами, как кошка, попавшая в воду. И при этом умудрялась незаметно раздевать нас с Хиррой. Так что началось-то все по-нашему: металлизаторы и прочую краску с ее волос и тела мы таки ободрали. А закончилось в соответствии с ее планами. В верхней ванне с белоснежной пеной, из которой можно было лепить, как из пуха...

Часом спустя в совершенно довольном и безукоризненно чистом виде мы отдыхали в одном из покоев поблизости. Моя высокородная с моей Древнейшей, в банных халатах, усевшись вдвоем у одного трюмо на полстены, лениво экспериментировали с прическами и гримом друг друга. Харм возвышался у них за спинами, раззявив стальную пасть, и с умилением взирал на это зрелище. Хорошо, что слюнные железы у пса-кадорга отсутствуют.

Дракот, любимец Келлы, обрадованный возвращением хозяйки, носился по коридорам, задрав хвост и отталкиваясь лапами от стен. Полураскрытые крылья сшибали с колонн вазы времен Хтангской династии из твердой воды. Плеск, брызги и лужи отмечали траекторию резвящегося зверя. Хорошо, что на каждой колонне было записано заклятие, восстанавливающее вазу...

Впрочем, мне это было как-то все равно. Состояние приятно звенящей расслабленности отпускать не собиралось. В голове слегка шумело, и настоятельно требовалось поделиться с кем-то сторонним сложившейся ситуацией. Если это не пресловутая «необходимость», то я уже не знаю, что она такое...

Решительным, насколько это было возможно в моем состоянии, шагом я направился к расчищенным так недавно подвалам.

За дни, прошедшие с момента обнаружения, сокровище, завещанное потузавесным эльфом, разумеется, никуда не делось. Это же не Бродячая Ухоронка, что от одного взгляда на новое место перебирается. В полном комплекте наличествует — и само, и моргенштерн с надписью.

Задумчиво повертев в руках древко, окованное темной сталью, я примерился к кристаллу, чтобы удар пришел не в лицо и не в другое уязвимое место скрытой в нем фигуре, но передал хрусталю всю силу. Раскрутил было шипастый шар, потом передумал и просто врезал по кристаллу с широкого размаха.

Раздался тонкий музыкальный звон. По бесчисленным трещинкам хрусталя от места удара поползли, змеясь, шнуры бирюзового сияния. Сплелись, слились, наполнили кристалл ровным светом...

И взорвали не хуже хорошего файрболла. Я успел лишь рефлекторно прикрыть глаза рукой. Но перед самым лицом куски хрусталя отклонились вверх и исчезли из поля зрения. Удивляясь, я задрал голову. Осколки дождем сыпались на потолок, отскакивая от свода при ударе и снова падая вверх. Собравшись наконец у самого верха, они закружились там ленивым хороводом, словно мусор в уличной луже у слива канализации, только драгоценный и магический. Заглядевшись на них, я пропустил момент, когда фигура, доселе скрытая в кристалле, ожила, зашевелилась и соскочила с постамента на пол.